Ключ из желтого металла

вдвое. Здесь царила абсолютно непроглядная темень – а я-то втайне рассчитывал на какие-нибудь чадящие факелы. Но, увы, Лев не позаботился о создании колоритной атмосферы в этой части своих владений. Пришлось идти прямо, время от времени освещая путь Митиным фонариком, – я, конечно, заранее твердо решил, что этот коридор не окажется каким-нибудь лабиринтом, оснащенным хитроумными ловушками, где можно плутать до скончания века, но лишний раз убедиться, что под ногами у меня твердый каменный пол и никаких дурацких сюрпризов, было чертовски приятно и полезно для нервной системы бедной финской туристки, от лица которой теперь с энтузиазмом выступал мой внутренний паникер. Во всяком случае, когда мы все наконец практически на ощупь добрались до выхода, ведущего, по словам Мити, в комнату Йозефа, я спокойно приступил к возне с замком, а эти двое только что не вопили от восторга: спасены! От чего, интересно? Тоже мне герои.

Открыть дверь при помощи армейского складного ножа, словно бы специально созданного милосердными конструкторами на радость взломщикам-любителям, и благоразумно позаимствованного у Мити куска проволоки оказалось проще простого; как ни странно, с дверью, ведущей из комнаты Йозефа в коридор, я возился гораздо дольше и в конце концов не открыл, а сломал горемычный замок. Ну и черт с ним, в любом случае мой визит вряд ли пройдет незамеченным. Ничего, пусть потом становятся на уши. Мне всего-то и нужно пару минут, чтобы подняться по лестнице и зайти в обитый деревянными панелями кабинет, где на одной из полок среди безделушек и ветхих книг лежит ключ из желтого металла. Я видел его там, заметил, когда Лев ставил на полку мой бердичевский букварь, просто не придал этому никакого значения, мало ли на свете ключей, в том числе желтых, из кипрской меди, сверкающей ярче, чем настоящее золото.

Конечно же, ключ лежал на полке, я увидел его практически с порога, даже свет включать не потребовалось, хватило уличных фонарей, уже загоревшихся за окном. Только и оставалось – подойти, протянуть руку, взять ключ и удивиться: какой он, оказывается, тяжелый и почему-то теплый, как будто хранился не на полке, а за чьей-нибудь пазухой. Ключ так удобно лежал в моей руке, словно был сделан специально для меня, по моей мерке, с учетом длины каждого пальца, ширины ладони и еще каких-то неведомых, но чрезвычайно важных параметров. Выходит, Мирра была права, это мой ключ, и больше ничей. А бедняге Льву придется вскрывать Врата Гекаты отмычкой – да вот хоть моим армейским ножом, потому что ключ я теперь ему не отдам, даже если он вот прямо сейчас появится на пороге, и…

– Господи, – сказал Лев, – у вас все-таки получилось.

Он действительно стоял на пороге кабинета. И – не улыбался, нет, но сиял. Натурально светился от радости, как дополнительный фонарь, даже в комнате сразу стало гораздо светлее.

Это была, прямо скажем, не совсем та реакция, которую ждет от хозяина квартиры пойманный на горячем домушник. Но я все равно приготовился к борьбе не на жизнь, а на смерть. И шагнул к окну, прикидывая, удастся ли мне разбить его одним ударом и выскочить на улицу. Это, конечно, не стекло, а пластик, хрен его вот так сразу разобьешь. Зато, кажется, можно просто открыть, или?..

– Все в порядке, – поспешно сказал Лев. – Это ваш ключ. Не мой. Не нужно убегать. Я не собираюсь…

Он внезапно умолк и неудержимо расхохотался, сгибаясь от смеха, как от ураганного ветра.

– Ну и вид у вас, Филипп Карлович! – простонал он.

Лев ржал так заразительно, что я и сам невольно улыбнулся, невзирая на свое, мягко говоря, неопределенное положение. Если по уму, надо было открывать окно и, если получится, драпать отсюда, пока хозяин дома беспомощен, глух и почти слеп, как всякий хохочущий человек. Но я почему-то топтался на месте, обездвиженный то ли звучанием его смеха, то ли собственной дурацкой уверенностью, что все будет хорошо, потому что я так, видите ли, решил.

– Простите, – сказал Лев, немного успокоившись. – Я… вы… ох, нет! – и снова расхохотался, но на этот раз довольно быстро совладал с собой. – Садитесь, пожалуйста. Ни о чем не беспокойтесь. Я не заберу у вас ключ. Он ваш. У меня его никогда не было. Садитесь же. Хотите кофе? Луша сварит. Может быть, сегодня у нее наконец получится. Сейчас мы ее попросим.

Он вытащил из-под письменного стола матерчатый рулон, что-то вроде свернутого узкого матраса, и разложил его на полу. «Матрас» оказался огромной тряпичной куклой в красном шелковом платье. Лев коснулся пальцами ее лба, что-то прошептал, и китайская горничная, бывшая баскетболистка Лю Ши поднялась с пола. Сохраняя полную невозмутимость, она вышла из кабинета, а я распахнул рот, как дошкольник, впервые попавший на выступление иллюзиониста.

– Глупо было бы жить в Праге и не обзавестись собственным Големом. – Лев обезоруживающе улыбнулся. – К тому же при всей ее тупости Луша гораздо лучше самой квалифицированной живой горничной. Хотя бы потому, что ее в любой момент можно засунуть под стол. И хоть год не доставать, если надоела.

– Мне бы такая тоже не помешала, – я наконец обрел дар речи.

– Если надумаете когда-нибудь поселиться в Праге, буду знать, что дарить вам на новоселье, – пообещал Лев. – В других городах они почему-то не оживают. И даже на пражской окраине уже ничего не получится, только в центре – имейте в виду, если станете подыскивать тут недвижимость.

– Спасибо, я непременно учту это немаловажное обстоятельство, – тоном бывалого посетителя великосветских раутов сказал я.

Лев поднял на меня глаза и снова рассмеялся.

– Слушайте, – сказал он, – встречал я на своем веку разных жриц Гекаты. И вы, определенно, самая эффектная из них. Но теперь, когда ваш прекрасный образ навсегда запечатлелся в моей памяти, давайте я принесу вам какую-нибудь нормальную одежду. Пока вы в таком виде, я больше ни о чем ни думать, ни говорить не могу. А надо.

– Это было бы здорово, – согласился я, не веря в свою удачу. Пока он будет ходить за одеждой, я наверняка успею опомниться, стряхнуть оцепенение и удрать отсюда в каком-нибудь непредсказуемом направлении.

– Только не уходите, пожалуйста. – Лев, разумеется, видел меня как на ладони. – Во-первых, я вас все равно найду, просто не хочется тратить силы и время на беготню. А во-вторых, как я уже сказал, ключ ваш, можете не сомневаться. Честно говоря, не думаю, что кто-нибудь кроме вас вообще сможет взять его в руки. И проверять пока не готов.

– Даже так? – ошеломленно спросил я.

Он серьезно кивнул, поглядел на меня и, заходясь в новом приступе хохота, отступил в коридор. Уже оттуда он крикнул:

– Единственное, что вам угрожает в моем доме, это скверный кофе. Но его всегда можно разбавить сливками. Поэтому, пожалуйста, не уходите.

Он скрылся в какой-то комнате. Путь был свободен. Я, не веря своим глазам, выглянул в коридор, потоптался на пороге, немного подумал, махнул на все рукой и остался. Уйти отсюда, так ничего и не поняв? Нет уж. Пока Лев меня снова поймает, я, чего доброго, окончательно рехнусь от любопытства. Ну и вообще, какого черта бегать, если сердце настойчиво говорит: «Оставайся, дурак, не прогадаешь». Слышать его подсказки мне всегда более-менее удавалось, пора бы уже научиться их слушаться.

Десять минут спустя, когда я смыл макияж, переоделся и даже сменил розовые кеды со стразами на разношенные хозяйские мокасины, в кабинете появилась тряпичная китаянка Луша с подносом. За ней следовал Лев, тактично выжидавший на кухне, пока я приведу себя в порядок.

– Ну вот, другое дело, – одобрительно сказал он. – Ваш маскарад был настолько ослепителен, что я совершенно не мог сосредоточиться ни на чем другом.

– А теперь можете?

– Теперь могу.

– Тогда ответьте, пожалуйста, на все мои невысказанные вопросы, – попросил я. – Потому что я их пока даже сформулировать не могу. Вчера вы говорили…

– Для начала просто забудьте все, что я говорил и делал, – улыбнулся он. – И не только вчера. И не только я, а еще куча народу. Простите, пожалуйста. Мы все водили вас за нос. Но исключительно для пользы дела, а не ради собственного удовольствия. Хотя удовольствие тоже получили, по крайней мере я. Вы уж не сердитесь.