— Терракотовая амфора, — объявил Питт.
— Думаю, ты прав, — задумчиво пробормотан Найт. — Такие сосуды использовались греками и римлянами для перевозки вина и оливкового масла. Их очень часто находят на дне Средиземного моря.
— Но откуда она взялась в Гренландском море? — вопросил Джордино, не обращаясь ни к кому конкретно. — Кстати, здесь, в левом углу, еще одна.
Затем в объективы камер попало три амфоры, вслед за ними еще пять, все они были расположены по ломаной линии, идущей с юго-запада на северо-восток.
Найт повернулся к Питту:
— Ты у нас эксперт по кораблекрушениям. Что ты об этом думаешь?
Прошло добрых десять секунд, прежде чем Питт ответил. Когда он все же заговорил, его голос звучат тихо и глухо, словно доносился из соседней каюты:
— Я могу только предположить, что мы наткнулись на кораблекрушение, которого, если верить известным мне источникам, здесь быть никак не могло.
6
Рабин готов был продать душу дьяволу, лишь бы только забыть о стоящей перед ним невыполнимой задаче, убрать влажные от пота ладони с рулевой колонки, закрыть усталые глаза и ждать смерти, но чувство ответственности за пассажиров и экипаж не позволило ему так поступить.
Даже в самых страшных ночных кошмарах он никогда не представлял себя в такой безумной ситуации. Одно неверное движение, одна крохотная ошибка — и пятьдесят человек обретут глубокую и никому не известную могилу в холодном море. Это несправедливо, мысленно восклицал он то и дело, это несправедливо!
Навигационные приборы не работали. Средства связи тоже. Ни одному из пассажиров никогда не приходилось вести самолет, даже легкий. Старший стюард был полностью деморализован и не знал, что можно сделать. Да еще стрелки указателей уровня топлива почему-то стояли на нуле. Как тут не запаниковать!
Куда делся командир? От чего умерли офицеры? Кто вверг оставшихся в живых в этот безумный кошмар?
Вопросы сменяли друг друга, но ответов не было.
Рабина утешало только то, что он был не один. Вместе с ним в кабине находился еще один человек.
Эдуардо Ибарра, член мексиканской делегации, когда-то служил механиком в военно-воздушных силах своей страны. С тех пор как он держал в руках гаечный ключ и устранял неисправности на старых турбовинтовых самолетах, прошло тридцать лет. Но когда он сел в кресло второго пилота, чтобы считывать для Рабина показания приборов и передвигать по его команде рычаги и тумблеры, то, к собственному изумлению, обнаружил, что кое-какие знания еще остались.
Ибарра был круглолиц, гладкая кожа отливала бронзой, волосы густые черные с проседью и широко расставленные темно-карие, лишенные какого бы то ни было выражения глаза. Одетый в дорогой костюм- тройку, он совершенно не вписывался в интерьер пилотской кабины «боинга». Странно, но его лоб не был покрыт капельками пота, он не снял пиджак и даже не ослабил узел галстука.
Он показал рукой на небо и произнес:
— Судя по звездам, я бы сказал, что мы летим в сторону Северного полюса.
— Возможно, мы направляемся на восток — в Россию… не знаю, — уныло протянул Рабин. — Я даже примерно не представляю, куда мы держим курс.
— Мы недавно пролетели какой-то остров.
— Думаете, это была Гренландия?
— Нет, — Ибарра покачал головой, — под нами уже несколько часов вода. Если бы это была Гренландия, мы бы находились над ледяной шапкой. Полагаю, мы пересекли Исландию.
— Боже мой! Сколько же мы уже летим на север?
— Сейчас невозможно определить, как давно автопилот изменил курс.
Рабин находился в полном смятении. Неприятности следовали нескончаемой чередой и грозили вот-вот привести к катастрофе. Шансы остаться в живых стремительно уменьшались. Он обязан был принять решение, — может быть, отчаянное, но верное.
— Я собираюсь повернуть самолет на девяносто градусов влево.
— Пожалуй, другого выхода у нас нет, — спокойно согласился Ибарра.
— Если мы сядем на землю, кто-то может и выжить. Выполнить аварийную посадку на воду в темноте и в условиях четырехбалльного волнения почти невозможно даже для опытного пилота. Если же каким-то чудом нам и удастся приводниться, ни один человек в повседневной одежде не протянет больше нескольких минут в ледяной воде.
— Возможно, мы уже опоздали. — Мексиканец кивнул на панель управления. Все сигнальные лампочки, указывающие на отсутствие топлива в баках, горели красным светом, — Боюсь, наше время в воздухе подошло к концу.
Рабин удивленно уставился на контрольные приборы. Он не мог понять, как «боинг», летящий со скоростью 370 км/час на высоте 1500 метров, смог израсходовать то же количество топлива, как при полете со скоростью более 500 километров в час на высоте 10 500 метров.
— Хорошо, будем держать курс на запад, пока сможем.
Рабин вытер вспотевшие ладони о штанины и крепко взялся за рулевую колонку. После того как ему удалось поднять самолет над вершиной ледника, он не дотрагивался до нее, доверив управление автопилоту. Теперь он глубоко вздохнул и нажал кнопку отключения автопилота на панели управления. Он был слишком неуверен в себе, чтобы использовать для маневра элероны, поэтому выполнил плавный поворот с помощью рулевого управления. Но лишь только самолет лег на новый курс, Рабин почувствовал что-то неладное.
— Падают обороты четвертого двигателя, — сообщил Ибарра с заметной дрожью в голосе. — Не хватает топлива.
— Что же теперь делать? Отключить его?
— Я не знаю, что делают в подобных случаях, — едва слышно прошептал Ибарра.
Господи, мысленно взмолился Рабин, помоги нам!
Слепой вел слепого. Альтиметр стал регистрировать снижение высоты. Скорость тоже снизилась. Рабин пытался помочь самолету удержаться в воздухе хотя бы силой воли.
Но как ни стремился он выиграть время, расстояние между самолетом и водной поверхностью неумолимо сокращалось. Неожиданно рулевая колонка завибрировала в его руках.
— Двигатели глохнут! — крикнул Ибарра, и на его лице промелькнуло выражение страха.
Рабин толкнул рулевую колонку вперед, ни минуты не сомневаясь, что приближает неизбежное.
— Опусти закрылки, чтобы увеличить подъемную силу, — приказал он Ибарре.
— Закрылки опушены, — процедил тот сквозь плотно сжатые губы.
— Хорошо, — вздохнул Рабин. — А теперь будь что будет.
В дверном проеме стояла стюардесса, прислушиваясь к разговору. Ее глаза были широко раскрыты, лицо побелело.
— Мы разобьемся? — шепотом спросила она.
— Да, черт возьми! — выкрикнул Рабин, не удосужившись даже обернуться. — Не стой здесь, лучше сядь и пристегнись!
Она покачнулась и почти бегом устремилась в салон, чтобы предупредить пассажиров и других членов экипажа. Все понимали: чему быть, того не миновать, поэтому на борту не было ни паники, ни истерик. Люди шепотом молились.
Ибарра, не вставая со своего места, повернулся и посмотрел в салон. Камиль успокаивала старика,
