восхода. Ардуций вдохнул воздух, который потерял привкус влажного камня и впитал ароматы трав и деревьев. Энергия властно потребовала его внимания и едва не затопила разум, пока он не заставил себя немного успокоиться. Внутри гор — все удивительно и прекрасно, но здесь… Здесь, снаружи, мир был поистине живым.
Река текла среди бесконечных гор, перемежаемых лугами, на которых располагались поселения. Лодки плыли по ущельям, где почти весь день царил полумрак — настолько высокими и крутыми были их склоны. И они видели бесконечные гряды увенчанных снежными шапками вершин, уходящих вдаль во все стороны, насколько видел глаз, — безжизненных, опасных и невероятно прекрасных одновременно.
Карку высадили их на пустынном причале. Река заворачивала и текла прочь, на запад, в сторону Гестерна — так им сказал Джеред. К северу заросший деревьями склон уходил еще к одной горной цепи. Эти горы отмечали северную границу страны. Восходящим помогли сойти на берег.
— Почему здесь никто не живет? — спросила Миррон. — Здесь так красиво!
— Это место покинули повелители, — ответил Изенга.
Джеред посмотрел на небо, землю и воду вокруг них. Близился полдень, и солнце ярко светило у них над головами.
— По другую сторону этого хребта, — проговорил он, указывая на север, — Любекская теснина, так?
— Да, Пол Джеред, — подтвердил Изенга, и в его глазах снова появилась беспросветная печаль. — Тебе надо пойти со мной. Восходящие останутся здесь.
— Почему? — жалобно запротестовал Гориан. — Что там такого страшного, чего нам нельзя видеть? Мы не такие юные и нежные, знаете ли. Ну, я по крайней мере.
Джеред посмотрел мимо остальных на Гориана, и Ардуций испугался за него.
— В кои-то веки я вынужден с тобой согласиться. Ваши глаза скажут вам больше правды о войне, чем смогли бы любые мои слова. — Он повернулся к Изенге. — Они пойдут с нами. Они все.
Во время перехода по туннелю сквозь гору никто больше ничего не объяснил. Ни нытье Миррон, ни высокомерные требования Гориана сказать, что им предстоит увидеть, ничего не изменили. В какой-то момент Оссакер, державшийся за руку Ардуция, прошептал, что у него такое чувство, будто его ведут на похороны. И Ардуцию не понравилось, каким взглядом Джеред одарил Осей.
Тропа, по которой они двигались, шла вверх по пологому склону в течение нескольких часов. Они остановились пообедать на перекрестке, где расходились три дороги, и там Джеред наконец соизволил с ними заговорить.
— Впереди, в часе ходьбы, лежит Любекская теснина. Это чудесная, окруженная деревьями местность, которая является границей между Карком и Цардом. И самый короткий путь из степей Царда через Атреску в Гестерн. И потому естественный и единственно возможный путь, по которому должна пойти армия, получившая приказ вернуться, чтобы защищать Конкорд. Этой дорогой пошел генерал Джорганеш.
Джеред закусил губу и немного наклонил голову. Его брови хмуро сдвинулись, и он откашлялся.
— Он вошел в теснину с четырьмя легионами. И он оттуда не вышел.
Час спустя они стояли у начала тропы, собираясь выйти из скрытого прохода. За его пределами все еще стояла дневная жара, и Ардуций услышал тихий гул. Ветер дул около входа в туннель, и запах у него был кислым, как у давно прогоревшего огня, отравляющего воздух пеплом.
— Никто из его армии не вышел. Мне жаль, что вам придется это увидеть. Мне жаль, что такое вообще кому-то приходится видеть.
Ардуций плохо понимал, в чем дело. Рядом с ним Миррон нервно растирала руки, а Гориан теребил старый шрам от ожога.
— Сколько их было? — прошептал Оссакер.
— Больше шестнадцати тысяч.
Джеред стиснул зубы и вышел из туннеля следом за Изенгой и Харбаном.
Ардуций последовал за ним и увидел картину опустошения. Поначалу ему показалось, что там зима, потому что деревья стояли без листвы, а землю покрывало что-то грязно-белое. Но потом он присмотрелся и оперся о валун, чтобы удержаться на ногах. На деревьях не было листьев, потому что они превратились в почерневшие обожженные стволы. А землю покрывал не снег. Кости!
Они толстым слоем лежали на дне долины и на склонах, пока те не терялись в расположенных выше деревьях, до которых не дошел огонь. Ардуций мог рассмотреть целые скелеты людей, собак и коней всего в нескольких шагах от себя. Кое-где дикие звери пытались ими полакомиться — разбивая, так что на обожженной земле валялись конечности, черепа и осколки костей.
Мальчик сделал несколько шагов вниз по склону и посмотрел направо и налево. Теснина уходила в обе стороны так далеко, насколько видел глаз. И единственные разрывы в ковре из костей были там, где торчали колеса или обломки повозок.
Ардуций судорожно сглотнул. У его ног лежал округлый камень, испачканный какой-то гадостью. Взглянув в третий раз, он понял, что масса палок, которые он принял за упавшие ветки горевших деревьев, это стрелы. От сломанной упряжи, обломков клинков, искореженных рукоятей, изорванных щитов и разбитых копий отражались резкие лучи солнца. Оружие было таким же бесполезным и мертвым, как и те, кому оно принадлежало.
— Сколько потерь! — Глаза Ардуция заволокло слезами. Он прислушался к своим чувствам. Его окружали серость и чернота места, лишенного жизненной энергии, холодного и гнилостного. Но здесь присутствовали линии жизни. Бессчетные тысячи сразу под мертвой поверхностью. Крошечные сгустки энергии среди останков убитых. Миррон тоже это увидела и сдавленным голосом пролепетала:
— Они двигаются. Кости двигаются!
Ардуций отключил восприятие энергии и уставился на толстый ковер скелетов и костей. Они шевелились. Движение было едва заметным, но оно присутствовало, словно мертвых подталкивали снизу.
— Не приближайтесь, — предупредил Джеред. — Гортоки обглодали кости сверху, но крысы продолжают работу снизу.
— Тут так темно! — пожаловался Оссакер. Он привалился спиной к дереву, и его невидящий взгляд скользил по местности, лицо морщилось, а кончики пальцев пробовали воздух. — Как будто Всеведущий повернулся к этому месту спиной.
— Но здесь все равно есть сила, — проговорил Гориан.
— Что?
Ардуций изумленно обернулся и воззрился на него. Гориан присел на корточки у края моря мертвых.
— Что-то, чего я не могу описать, но что-то тут есть, правда? Разве ты этого не чувствуешь?
— Это просто крысы.
— Нет, — тихо возразил Гориан. — У мертвецов есть своя энергия.
— О чем ты говоришь? — удивился Ардуций. — Тут все серое. Здесь темно и холодно. Твои чувства тебя обманывают.
Гориан выпрямился.
— Наверное, ты прав. — Он вытер руки о тунику. — Наверное, это просто от потрясения.
