— Это кто здесь «фрау Кессель»? — осведомился он.
— Я пошутила, — попыталась оправдаться Улла.
— Она пошутила, — моментально подхватила бабуля.
— Ренату я и зову Ренатой, — продолжала Улла, — как же еще?
К разговору начал прислушиваться дядюшка Ганс-Отто.
— А почему «фрау Кессель»? — допытывался дедуля.
— Вы что, в разводе? — спросил дядюшка Ганс-Отто.
— Я с самого начала не хотела, чтобы
— А мы-то при чем, если они в разводе? — возмутились одновременно Норма и Белла.
— Так они развелись?! — возопил дедуля.
Карточный домик, столь тщательно возводившийся бабулей Вюнзе, развалился за несколько секунд. С дедулей Вюнзе случился приступ бешенства, он метнул сначала термос, потом крышку от масленки, спиртовку и свой второй ботинок вниз, к подножию дюны, вслед за первым. Норма и Белла хихикали так, что их жирные телеса вибрировали, словно желе, хотя, как успел отметить Кессель несмотря на весь тарарам, и не синхронно. Бабуля немедленно упала в обморок. Курти держался в стороне, не решаясь броситься на помощь мамаше.
— Сначала этот оболтус просиживал штаны в институте, а потом еще жену бросил! Кого он теперь себе завел, вас? — заорал дедуля на Гундулу; та тихонько заплакала. — Научись сначала зарабатывать деньги, паразит!
Альбина Кесселя, у которого весь этот тарарам вызвал упоительное ощущение внутреннего подъема, словно на воздушном шаре, так что все происходящее представлялось ему как бы с высоты птичьего полета, логика дедули Вюнзе поразила: значит, если человек умеет зарабатывать деньги, он имеет полное право бросить жену?
— Нет, папа, — вмешалась Рената, — это не он, это я его бросила!
Дедуля не слушал. Он схватил складной стул и запустил им в Курти, но промахнулся. Затем он обратил свой гнев против Уллы.
— Мало было в семье
— Куртхен, — простонала бабуля Вюнзе из своего обморока, — ради Бога, не надо при всех…
— В моей семье одни паршивые овцы!
— Кроме тебя, — спокойно заметила Улла.
— А ты вообще не моя дочь, — рявкнул в ответ дедуля, хватаясь за очередной стул.
— Куртхен! — взмолилась бабуля.
— Может быть, они оба не мои дети!
— Ну что ты говоришь! — взывала бабуля, пытаясь вырвать стул у него из рук. На некотором отдалении от них образовалась небольшая толпа зрителей — Видишь, люди смотрят!
— Я знаю, я точно знаю, — не унимался дедуля Вюнзе, — зачем ты в 1940 году купила себе те раззолоченные туфли! Кругом золото, и все для того, чтобы понравиться господину доктору в Бад- Зальцшлирфе!
— Не надо ворошить старое.
— Хоть старое, хоть новое, все равно воняет! — резюмировал дедуля, окончательно овладевая стулом. — Уйди с глаз моих, докторова дочка!
— Куртхен! — взвизгнула бабуля.
— Да-да, дочка того самого доктора из Бад-Зальцшлирфа! Я еще тогда все высчитал!
Бабуля забыла о стуле и рухнула на песок. Дедуля, войдя в раж. плохо сознавал, что делает, поэтому, одержав победу в битве за стул, он уже не помнил, зачем тот ему понадобился; наконец он раскрыл стул и уселся на него.
— Я даже рад, что моя фабрика не достанется твоему ублюдку, этому кукушкиному сыну. Господин доктор Кукушкин-сын!
— В тридцать шестом году я еще даже не была знакома с доктором Бернардом! — оправдывалась бабуля Вюнзе (в том году родился Курти).
— Господин доктор Кукушкин-сын, — тупо повторил дедуля Вюнзе. Но он уже перестал быть центром внимания, потому что у Зайчика началась икота.
— Боже мой, — ахнула Рената, — опять! Все, как тогда!
Тут засуетился и Курти. Они захлопотали над ребенком, но, видимо, без особого успеха.
— Мне — нечем — дышать! — булькала Керстин.
— Ей опять придется делать операцию! Как тогда, — причитала Рената — Я же просила тебя! — набросилась она на Кесселя.
— Да я и слова не сказал, — удивился Кессель.
— Неужели ты не мог промолчать? — возмущалась Рената — Немедленно в больницу! Видишь, она уже побледнела! — Зайчик икала изо всех сил.
— Курти! — закричала Рената. — Бери ребенка!
Отъезд был похож на бегство. Курти немного проволок ребенка, но потом силы его иссякли, потому что от футого спуска по деревянной дорожке у него закружилась голова.
Тетки Норма и Белла по этой дорожке, скорее, скатились, чем спустились. Хотя сбором остатков от пикника занимались Гундула, Кессель и дядюшка Ганс-Отто, там все-таки осталось еще немало стаканов, тарелок, солонок и салфеток. При выезде со стоянки (дедуля и Рената рванули с места одновременно, хотя даже еще не все сели) дедуля въехал Ренатиной машине прямо в бок.
— Куда прешь! — заорал он. — Глаза раскрой, дура!
Несмотря на протесты бабули, обе тетки, справедливо опасаясь, что во всеобщей неразберихе их забудут, втиснулись в машину к старому Вюнзе. Курт с икающей Жабой на руках погрузился в машину Ренаты, с ними поехала и Гундула.
— Значит, вам придется ехать со мной, — сказала Улла. увидев всеми забытых Кесселя и дядюшку Ганса-Отто. Они уселись в Уллин старый «мерседес».
— Куда поедем? — спросила Улла.
— Не знаю, — отозвался дядюшка Ганс-Отто, — а другие, они-то куда поехали?
— У развилки они свернули направо, — сообщил Кессель.
— Ну, давайте и мы поедем направо, — согласилась Улла.
Не успели они, однако, миновать развилку, как увидели обе машины, бешено мчащиеся им навстречу.
— Куда это они? — удивился дядюшка Ганс-Отто.
— Наверное, передумали, — предположила Улла, — и решили все-таки ехать в Аркашон. Что нам-то делать — тоже, что ли, заворачивать в Аркашон?
— Мне, — заявил дядюшка Ганс-Отто, — в Аркашоне делать нечего.
— Есть предложение, — сказал Кессель, — заехать куда-нибудь перекусить. По дороге сюда я, по- моему, видел…
— А, такой ресторанчик или охотничий домик — по правой стороне, если ехать отсюда?
— Именно, — подтвердил Кессель.
— Отличная идея, — поддержал его дядюшка Ганс-Отто.
Дядюшка, пребывавший в прекрасном настроении — не иначе как благодаря отсутствию Нормы и Беллы, — вызвался уплатить за Уллу и Альбина. Легкий перекус незаметно перерос в роскошный обед с морским языком, паштетом из трюфелей, консоме с фрикадельками из гусиной печенки, навагой, сморчками, антрекотами в «Арманьяке» и старым «Бордо».
Под конец Улла, уничтожив огромную порцию фламбированного омлета, произнесла:
— Если со мной сейчас же кто-нибудь не переспит, я лопну.
— Может быть, чашечка кофе поможет, — засмеялся дядюшка Ганс-Отто и заказал на всех еще бутылку шампанского.
Примерно в половине четвертого они наконец тронулись в путь по направлению к Сен-Моммюлю. Кессель сидел сзади, дядюшка Ганс-Отто впереди, рядом с Уллой. Его коротенькие ножки не доставали до
