шоссе.
Дежурные снова вернулись к кроссворду и бутербродам соответственно. Бутерброды, судя по заполнявшему почту запаху, были с рыбой. В остальном же на почте пахло, как и положено, казенной мастикой и канцелярским клеем.
Кессель раскрыл телефонную книгу, делая вид, что ищет что-то. При этом он не спускал глаз с перекрестка.
Минут через пять появился человек в зеленой шляпе. Он вышел на Рудоверштрассе и огляделся. Интересно, куда он пойдет, подумал Кессель, налево или направо? Но тот не пошел ни налево, ни направо остановился, поставив мешок на землю.
Стоял он, как показалось Кесселю, целую вечность. Может быть, он проверяет, нет ли хвоста? — подумал Кессель. Будем надеяться, что ни Бруно, ни Эжени, ни Эгон не допустят никаких проколов. Эгону было велено сидеть на баках еще час и явиться в отделение после обеда.
Закончив просматривать одну телефонную книгу, Кессель взялся за другую, потом за третью. Почтовики, видимо, заметили, что он нервничает. Один из них снова поднял глаза, отер рот подвернувшимся под руку бланком и, завернув оставшиеся бутерброды, спрятал их в ящик стола. Потом спросил, обращаясь к Кесселю: «Вам помочь?»
— Нет, спасибо, — отказался Кессель, мечтая, чтобы хоть кто-нибудь зашел сейчас на почту. Неужели во всем этом проклятом Берлине-472 сегодня никому не нужна хотя бы почтовая марка?
— Вы что-нибудь ищете? — не унимался дежурный.
— Д-да, — признался Кессель, — но…
— …Не можете найти? — посочувствовал почтовик.
И тут Кесселя осенило.
— Да, — сказал он, не спуская глаз со стоявшего на улице человека, который, видимо, тоже нервничал и то и дело оглядывался по сторонам. — То есть нет, найти-то могу. Но мне нужно выписать целую кучу номеров. Пятьдесят штук. У меня юбилей, я заказал ресторан на пятьдесят персон. Все это мои друзья, и теперь мне нужно их обзвонить.
— Круглая дата? — догадался почтовик.
— Разумеется, — солгал Кессель.
— Да, — с уважением отозвался почтовик — Вот это я понимаю Пятьдесят человек! Целый зал нужен.
— Ну, придут, конечно, не все, — сказал Кессель.
Он начал без разбору выписывать телефонные номера. Когда их набралось штук десять, человек на улице поднял руку. Перед ним затормозило такси, да так резко, что шедшая следом машина чуть не врезалась в него. Человек хотел сесть в такси, но водитель замотал головой, указывая рукой назад: мешок — в багажник. Они запихнули мешок в багажник, после чего человек наконец сел, и они уехали.
— Я передумал, — сообщил Кессель дежурным, — пятьдесят человек — это слишком дорого. Хватит и десяти. — Он захлопнул телефонную книгу и вышел.
На улице он увидел, как Бруно — великолепный Бруно, несомненно, тоже внимательно следивший за происходящим, — сворачивает с Иоганнисталер шоссе, дает газ и устремляется вслед за такси по Рудоверштрассе.
Кессель хотел сначала заехать за Эжени, но вовремя сообразил, что она в своем изящном черном костюмчике вряд ли согласится сесть на багажник велосипеда, и не торопясь поехал в Нойкельн.
— Я три раза проехал на красный, — рассказывал Бруно, когда все трое после обеда собрались в кабинете Кесселя (Эгона еще не было). — Но у метро «Цоо» я его все-таки потерял. Там машин было слишком много, и мне пришлось встать на красный. А такси еще успело проскочить на желтый. В самый последний момент.
— Да, тут уж ничего нельзя было поделать — согласился Кессель.
— Ничего, он еще придет, — сказала Эжени.
— Не знаю, — покачал головой Кессель — Может быть, он вовсе не из ГДР?…
— А откуда? — удивился Бруно — Больше неоткуда. Кто же еще отдаст триста марок за мешок мусора? Конечно, из ГДР.
— Я думал — признался Кессель — что за ним придет машина и они поедут прямо в Восточный Берлин.
— Нет, — возразил Бруно, — скорее всего, он просто передаст мешок западноберлинским коммунистам.
— Их адрес, кстати, можно найти. Эжени. посмотрите.
Эжени взяла телефонную книгу.
— СЕП Западного Берлина, Вильмерсдорферштрассе 165. Тут и телефон есть: 341-30-26.
— Вильмерсдорферштрассе? Это… — стал прикидывать Кессель.
— Нет, — отверг это предположение Бруно — Тогда бы такси свернуло на Кантштрассе, а они поехали по Гарденберга.
— А может быть, человек в зеленой шляпе — сам из этой СЕП? — предположил Кессель.
— Да нет, — снова не согласился Бруно — Он же военный. Вы видели, как он отдал честь? То есть почти что.
— Да, пожалуй, — кивнул Кессель.
— У меня номер такси записан, — сообщил Бруно.
— И что же?
— Надо найти таксиста, — предложил Бруно.
Эгон пришел, когда было уже половина четвертого. Магазин был набит австралийцами, усиленно раскупавшими берлинских медведей. Кессель послал Бруно обслуживать покупателей.
Нового Эгон ничего не сообщил, сказав только, что «бобок» просил еще мешков и обещал прийти через неделю.
— Только
— Хорошо, — согласился Кессель, — Только не триста, а двести семьдесят — Тридцать марок он вручил Эгону.
— Спасибо, — сказал тот — А пиво?
Когда Эжени ушла (рабочий день у нее был нормированный и заканчивался в четыре тридцать), Кессель в шесть часов закрыл магазин и набрал номер диспетчерской таксопарка.
— Девушка, извините, моя фамилия Крегель, — сказал он, — я потерял в такси контактную линзу.
Идея принадлежала Бруно. Кессель хотел сначала потерять зонтик, но Бруно сразу сказал, что из этого ничего не выйдет: они вызовут водителя по телефону, тот поищет, ничего не найдет, и Кесселю посоветуют обратиться в бюро находок. Надо потерять что-нибудь такое, сказал Бруно, что можете найти только вы.
Что же это может быть, спросил Крегель. Разве какая-нибудь бактерия? Ценный материал для научных исследований… Бруно слушал, не понимая, шутит Кессель или нет, и наконец предложил контактную линзу. Кесселю идея понравилась.
— Что вы потеряли? — переспросила девушка.
— Контактную линзу, знаете, на глаза надеваются. Левую. Крегель моя фамилия — повторил Кессель.
— Линзу? Боюсь, что мы не сможем… — начала девушка.
— Я случайно запомнил номер машины, — сообщил Кессель и назвал номер.
— Не знаю, сумеет ли шофер найти вашу линзу. Но я позвоню. Не вешайте трубку!
— Нет, — запротестовал Кессель, — погодите!
