говорить как можно спокойнее, она промолвила:
— Боюсь, Дорриэн решил наказать тебя самым жестоким образом. А для этого ему нужно было как можно скорее удалить со двора советника. Ты что-нибудь слышала об апрэ? Так издревле эмпаты прозвали поединок с Владыками. Это один из видов публичных казней. Заключённый принимает бой и… погибает. Победить Владыку практически невозможно.
Я ухватилась за решётку и до боли сжала пальцы. Вол рассказывал мне о нём. Быть убитой на глазах у сотен вампиров считалось одной из самых позорных казней Тёмного Королевства. И Дорриэн обрекал меня на подобную смерть.
— Разве нельзя ничего сделать? Значит, я скоро умру? — мой голос задрожал не в силах справиться с подступившим к горлу комком. Эдель положила свою руку поверх моей и ласково прошептала:
— Возможно, я ошибаюсь, и тебе не грозит опасность. Утром я попытаюсь поговорить с братом. Скорее всего, он, будучи в гневе отправил тебя сюда. Уверена, он остынет и на всё посмотрит другими глазами. Не переживай.
Я знала, что её слова — всего лишь слабая попытка меня утешить. Дорриэн прекрасно понимал, что Вол — моя единственная надежда на спасение. И он намеренно меня её лишил!
— Если бы я могла, то выступила вместо тебя. Но я всего лишь полукровка. А по законам апрэ только чистокровный эмпат имеет право заступиться за осуждённого. — Эмпатия опустила голову и машинально начертала на земле какой-то символ. — Кетару не позволят родители… а Леста слишком стара для сражений… Прости.
Вдалеке послышался звук приближающихся шагов. Слабо улыбнувшись на прощание, Эдель направилась в противоположный коридор.
— Каковы мои шансы выжить в этом поединке?
Она не ответила. Но по её безнадёжному взгляду я поняла, что обречена.
Как только она скрылась в темноте, я вернулась к подстилке и притворилась спящей. Сквозь полуприкрытые веки увидела стражника, подошедшего проверить наличие пленницы в камере. Я его не разочаровала. Несколько секунд потоптавшись на месте, он повернул обратно.
Утром от тревожного сна меня разбудил знакомый визг феникса. Взлетев на узкое окно-бойницу, он методично стучал клювом по решётке и жалобно повизгивал. Прутья решётки были слишком частыми, а мой птенец изрядно покрупневшим, так что проникнуть в камеру ему не представлялось возможным.
— Феня, слава Богу! Ты вернулся!
Услышав голос своей хозяйки, феникс ещё громче завизжал. Пришлось быстро успокоить его, пока на пронзительный звук не сбежалась вся стража Ирриэтона.
— Королева передала мне письмо?
В ответ он разорвал клювом верёвку на лапке, к которой было прикреплено послание, и протолкнул его между прутьев. Где-то с пятой попытки мне таки удалось допрыгнуть до окна и схватить письмо.
В нём содержалось всего несколько фраз. Теора сообщала о своём решении самой приехать в Драгонию и поговорить с Владыкой.
— Давно пора, — проворчала я недовольно. К тому времени как она переступит границы Тёмного королевства, мой труп успеет превратиться в симпатичный скелетик.
Птенец тихонько взвизгнул, напомнив о себе.
— Феня, сейчас ты отнесёшь это письмо близнецам. Или Лориэну. Но только так, чтобы тебя не заметили.
В знак согласия птенец взмахнул крыльями.
Я начала осматривать камеру в поисках чего-нибудь, чем можно было бы писать. Нужно успокоить друзей. Вряд ли Дорриэн удосужился сообщить им где я, а Эдель возможно не удастся к ним попасть.
Найдя в мусоре небольшой уголёк, я написала ребятам несколько слов на обратной стороне письма Теоры. Закинув его наверх, подтолкнула свёрток к Фене. Истошно закричав на прощание, он улетел.
Тот день тянулся для меня мучительно долго. Два раза заходил тюремщик и приносил поесть. Ни Эдель, ни Феня так и не вернулись. Может, у ребят не было возможности ответить мне или стражники заметили феникса.
Когда тюремщик зашёл во второй раз, я упросила его принести мне одеяло. Было ужасно холодно. К вечеру я не чувствовала ни рук, ни ног. В ответ на просьбу захватить с одеялом свечу и книгу, стражник покосился на меня как на полоумную. Видимо, заключённые у них никогда и ничего не просили. Что-то пробурчав себе под нос, он вышел, но вскоре вернулся с двумя одеялами и остальными выклянченными мною предметами. На моё беспокойство, не влетит ли ему за нарушение тюремных правил, стражник коротко ответил, что получил разрешение у начальства.
Постелив одно одеяло на солому, а другим укрывшись, я устроилась поудобней и облегчённо вздохнула. На душе сразу стало спокойнее и теплее. Быть может, я всё драматизирую? Вполне возможно Дорриэн действительно остынет и отпустит меня. Даже если погонит из Драгонии, расстраиваться не буду. Что могла сделать, я уже сделала. Если он хочет разрушить свой мир, то это его дело.
Решив не думать о плохом, сосредоточилась на чтении. Книга оказалась обычным женским романом. В ней рассказывалась история любви молодого эмпата к прекрасной эльфийке. Фу! Как же меня достали эти эмпаты и эльфийки! Даже не дочитав первую главу, я отбросила книгу и, накрывшись одеялом с головой, крепко заснула.
Разбудил меня звук отпирающегося замка. Сперва не сообразив, что это происходит не во сне, я ещё больше натянула на себя одеяло, не желая возвращаться в реальный мир.
Но, услышав голоса, вынуждена была подняться. Протерев заспанные глаза, посмотрела на своих гостей. Точнее гостя.
— Свободен.
Тюремщик с поклонами удалился, оставив меня один на один с самым опасным и не предсказуемым вампиром Драгонии.
Владыка внимательно осматривал меня, не спеша говорить, зачем пришёл. Я села на подстилке, не собираясь вставать и кланяться ему, как того требовали правила этикета. Не заслужил. Некоторое время мы изучали друг друга, словно два врага, готовые сойтись в смертельном поединке. Пока только в словесном.
— Ты решил навестить меня и поинтересоваться моим самочувствием? — мне надоело терпеть на себе этот пронзительный взгляд светло-зелёных глаз.
— Твоё самочувствие волнует меня меньше всего.
Кто бы сомневался!
— Тогда какого черта ты здесь делаешь?!
Эмпат изменился в лице. Если он думал, что я начну лить слёзы и молить о помиловании, то глубоко заблуждался. Что-что, а унижаться перед этим тираном я больше не собираюсь. Решил убивать, так пусть убивает!
— Ты забываешься, посланница! Не я, а ты сейчас находишься в плену и обвиняешься в предательстве. Не хочешь ничего сказать в своё оправдание?
Он сделал несколько шагов мне навстречу.
— Я не присягала тебе в верности, чтобы предавать. И оправдываться не собираюсь. Ты ведь всё равно веришь только себе и басням Верховного мага.
Дорриэн не спешил продолжать разговор, решая как бы ещё на меня надавить. Я ему в этом помогла.
— Что с моими друзьями?
— Ничего. Пока. — Ответил он просто, словно мы говорили о бытовых неурядицах. — Я ещё не принял решения относительно их судьбы. Сначала разберусь с тобой.
В тот момент я его ненавидела. Он играл со мной как кошка с мышкой, заранее зная, что мышка проиграет.
Не в силах больше сдерживаться, я вскочила и прошипела, вкладывая в слова всю силу своих эмоций.
— Даже не думай причинять им вред! Слышишь?! Они ничего не знали о моём задании и не должны
