Рад бы, вот только я сам ранен, и за мной бегут наёмники.
— Наёмники? Тогда тем более ползи сюда. Вместе отобьемся.
Шпрот секунду колебался, после чего проговорил:
— А что я теряю? Жди, сейчас буду.
— Кто я?
Он огляделся: больничная палата, старичок под капельницей у противоположной стены, круглый стол на металлических ножках, жалюзи, закрывающие палату от слепящего солнца, люминесцентная лампа над головой.
— Кто я? — Повторил он, ощущая, что вместо воспоминаний в голове лишь пустота. Показалось, что голос теряется где-то в пустоте, и бьётся о голые стены сознания.
Он не помнил ничего. Вместо имени только набор вариантов.
Кто же я? Может быть, упал посреди дороги, потерял сознание, а когда очнулся, память будто стёрли. А что, всякое в жизни бывает. Помнится, лет пять назад нашли мужика из Казахстана, который десять лет жил без памяти. Помнится, он…Ага всё-таки что-то помнится. Значит, есть шанс. Он приподнялся с кровати и поглядел в висящее на стене зеркало. Так, значит я татарин. Уже лучше — с национальностью разобрался. Ещё бы узнать, где я, и можно считать, что жизнь удалась.
— Врача! Позовите врача! Он очнулся! — Запричитал старик.
Не прошло и минуты, как в палату вбежала заспанная медсестра. Она всплеснула руками, и тут же выбежала обратно в коридор.
— Георгий Максимович. — Больной из шестьсот седьмой очнулся.
— Как очнулся. Невероятно. — Раздался издалека раскатистый бас. — Чудо, не иначе.
Дурдом. Он лёг на кровать и принялся разглядывать замысловатую татуировку на запястье. «Приштина. 2009».
Интересно, значит, я был в Косово. А что я там делал? Такие наколки делают солдатам. Воевал, наверное. А с кем? На чьей стороне? Он закатал рукав футболки, и обнаружил на предплечье очередную татуировку. «Лена». - гласили узорные буквы. А кто такая эта Лена? Не мог же я нацарапать на плече имя ничего не значащей для меня женщины? Или всё-таки мог?
Размышления пациента прервал врач. Он вошел в палату, слегка пригнув голову. Вот это действительно был богатырь: рост около двух метров, широкие, накачанные плечи. При всём при этом, доктору было около пятидесяти, но форму он явно держал.
— Как самочувствие? — Проговорил Врач, садясь на край кровати, которая тут же издала протяжный скрипучий звук.
— Я не помню, кто я. — Ответил пациент и замотал головой, будто пытаясь этим растревожить старые воспоминания.
— Ну, в вашем случае это несущественно. Ещё два месяца назад никто не мог с уверенностью сказать, что вы выкарабкаетесь. В рубашке родились, не иначе.
— А что произошло?
— Вас нашли около седьмого участка периметра Зоны с множественными рваными ранами и огнестрельными ранениями. К тому же вы пережили выброс, и почти час находились за гранью жизни. Редкий случай. Единственный, в моей практике.
— Периметр зоны?
— Третья защитная линия. Помните?
— Ничего не помню. — Пациент замотал головой из стороны в сторону.
— Вспомните. Я уверен. — Врач поднялся и зашагал к выходу, но пациент окликнул его.
— Доктор, а хотя бы примерно известно, кто я?
— Ну. — Доктор замялся. — Пока только догадки. Мы знаем лишь, что вы военный, и служили в одном из подразделений на седьмой отметке. Когда после одного из выбросов мутанты рванулись к периметру, вы сдерживали их натиск больше суток. Многие полегли, а выживших накрыло выбросом. Вы единственный выживший. Поэтому узнать ваше имя попросту не у кого. Все мертвы. Мы послали запрос в министерства обороны России и Украины. Но, ответ придёт ещё не скоро.
— А давно отправили запрос?
— Около месяца назад. Раньше не могли, лицо у вас было сильно изранено, не узнали бы.
— А я здесь уже давно?
— Давно. — Доктор сделал глубокий вдох и проговорил:
— Почти полгода.
Убежище Лапина находилось сразу за полем — это был небольшой кирпичный дом, обмазанный снаружи глиной. За долгие годы ветер нанёс на крышу дома земли, и теперь на шиферной площадке располагались зелёные заросли. Под действием выбросов, болото разлилось, и теперь дом осел по самые окна, увязнув в илистой почве. Близость озера Янтарь и болота здесь уже ощущалось.
— Я на месте. — Проговорил Шпрот, достигнув дома, и нажал на кнопку обратной связи.
— За тобой идут? — Насторожился Лапин.
— Само собой идут. Куда ж им деться.
— Ладно. Хотя бы честно. Заходи, дверь я открою.
Шпрот пополз вдоль дома…
Ночь это время темных существ. Кто знает, быть может, сейчас одно из них выбрало своей целью одинокого путника.
Сталкер откатился к зарослям клёна и с опаской посмотрел на дом. Странное место, да и вояка, который вместо связи на закрытой частоте орёт в ПДА своё звание и зовёт в гости преследуемого наёмниками сталкера, доверия не вызывает. А есть выбор?
Шпрот взглянул на ПДА — капитан Лапин неподвижно сидел у правого окна дома. Рискну. Он сделал рывок, и… нос к носу столкнулся с Муром. Шпрот и раньше пересекался с ним в баре «сталкер», но особо хорошо не знал. Не знал, и всё же при виде трупа на глаза навернулись слёзы — сталкер лежал в зарослях рядом со Шпротом, глаза обращены к небу. Запёкшаяся кровь плотной коркой облепляла лицо, будто перед смертью бедолагу рубанули тесаком, и со всего размаху ударили головой о сырую землю. Ужас.
Шпрот знал лишь одного мутанта, способного сделать подобное — Химера. Эти создания встречались сталкерам очень редко, и поэтому Шпрот знал о них лишь со слов Феникса из группы Монгола. Феникс говорил, что когда перед ним встал выбор: прыгнуть в «жарку», или на клыки Химере, он выбрал аномалию.
— Редко встречаются? — Укоризненно усмехнулся он. — Просто никто не выживает после встречи с Химерами. Ты спасён, если она не голодна, прошла мимо, а ты в это время вжался в землю, слившись с ней, и сам став землёй. Тогда пронесёт. У Химеры ведь нюх такой, что она человека за пару километров чует. Может по следу неделями идти, но если решила съесть — съест.
Сначала Шпрот думал, что Химера — ещё один миф зоны, так же как и поля артефактов, но после того, как однажды у костра Монгол рассказал ему о схватке с Химерой, поверил в реальность этого существа.
— Не спишь? — Сказал он, садясь рядом со Шпротом на поваленное дерево.
— Да, что-то не спится. Да ещё Феникс с его рассказами о химерах
