Он взглянул на Кэла, затем на винтовки в руках Исти и Бея, потом снова обратился к Маккензи:
– У Гошк-ана волосы желтые, как у белых, но он мой брат. Он встал на путь белых людей, но я знаю, что он не запятнает чести, потому что мы вместе росли. Он сказал мне, что ты, рыжеволосая женщина, тоже понимаешь, что такое честь.
Индеец долго молча смотрел на нее, потом заговорил вновь:
– Мой брат сказал, что я убил твоего отца, белая женщина. Я не помню. Я убил столько белых, что их лица перемешались в памяти.
Маккензи при этих словах почувствовала жалость. Какова была жизнь Йанозы? Какой дьявольский огонь пылал в его сердце, что он загубил так много людей, что образы их смешались в его памяти?
– Мне жаль, если я действительно убил твоего отца, рыжеволосая, потому что ты – жена моего брата. Но теперь я дарю тебе жизнь взамен той, что отнял у твоего отца.
Его слова имели огромный смысл для Маккензи. Шесть лет назад Йаноза, погубив отца, убил и ее душу. Теперь он возвращал ее.
– Идите, – велел он.
Кэл взял Маккензи за руку, повернулся, не сказав брату ни слова, и повел ее за собой к свободе. Маккензи оглянулась на Йанозу и увидела, что он, стоя на большом валуне, наблюдал за ними. Его фигура на фоне ночного неба казалась очень печальной и одинокой.
– Ты же не попрощался, – сказала Маккензи Кэлу.
– Я распрощался с Йанозой давным-давно. В последний раз я видел своего брата четырнадцать лет назад и с тех пор не встречался с ним. Человек, напавший на «Лейзи Би» и находящийся в банде Джеронимо, не тот брат, с которым мы вместе росли.
После четырех дней напряженного пути Маккензи и Кэл приехали домой. Исти и Бей сопровождали их, но накануне в полдень распрощались и повернули в сторону резервации. Маккензи было жаль расставаться с ними. Эти апачи стали для нее настоящими друзьями, а не просто индейцами. Она предложила им работу на «Лейзи Би», пообещав, что утрясет вопрос с местной администрацией и с агентом из резервации Сан- Карлос. Апачи вежливо отказались: в резерваций их ждали жены, и они хотели узнать, вернулся ли в Сан- Карлос Мако. Маккензи поняла, что апачи просто не стали говорить, что достаточно нахлебались, живя среди белых, хотя и жизнь в банде Джеронимо была не лучше.
– Мне кажется, им будет безопаснее в резервации, – грустно сказала она, когда апачи покинули их, – по это несправедливо.
Кэл скептически улыбнулся.
– Когда захватывают чужую территорию, о справедливости не может быть и речи. Будем надеяться, что им хотя бы удастся вырастить детей, и их внукам повезет больше.
Кэл не стал говорить о том, что многие апачи предпочли умереть, чем жить по законам белых. Их образ жизни умрет вместе с ними.
Первыми на ранчо их увидели Джордж Келлер и Сэм Кроуфорд. Они подняли много шума:
– Вот здорово! Мы поехали искать отбившихся от стада коров и вот кого нашли!
Постоянная гримаса Кроуфорда не изменилась, но, судя по тону его голоса, Маккензи могла бы поклясться, что он действительно рад их видеть.
– В этой одежде ты похож на проклятого апача, – Келлер рассматривал штаны и рубашку Кэла из оленьей кожи. – Хотя, ты всегда одевался, как индеец. Не знаю почему, но ты мне больше по душе, чем многие белые до мозга костей, кого я не хочу называть по именам.
Маккензи не могла припомнить, видела ли она когда-нибудь, чтобы Джордж Келлер улыбался? Но сейчас его серое худое лицо расплылось в улыбке.
– Вы и сами, мисс Батлер, похожи на индеанку, – прибавил Кроуфорд, – где же вы были?
– Кроссби сказал нам, – начал было Келлер, но Маккензи перебила его:
– Могу представить, что он наговорил!
– Да… Он сказал, что Вы умерли от укуса змеи.
– И еще, – вставил Кроуфорд, – что его чуть не убила банда апачей. Он сказал, что Смит снова вернулся к своим индейцам и поклялся отомстить, разорив все ранчо в долине. Имей в виду, Смит, Поттс сказал, что если ты только сунешься сюда, это будет все равно, что влезть головой в петлю.
– Посмотрим, что скажет Израэль, когда узнает, как поступил со мной его друг Кроссби! – запальчиво заявила Маккензи.
Когда они вчетвером въезжали под арку «Лейзи Би», Кармелита кормила свиней. Когда мексиканка узнала Кэла и хозяйку, она выронила миску с объедками и пронзительно завизжала. Она еще долго продолжала визжать, будучи не в состоянии выразить свою радость каким-либо другим способом. На пороге дома появилась Лу с ружьем в руках – без сомнения, она ожидала увидеть идущих на приступ индейцев, услышав «сирену»
Кармелиты. От удивления Лу чуть не выронила ружье.
– Маккензи! Бог сжалился над нами! – она бросилась вперед и стащила падчерицу с лошади. – Неужели это ты, Маккензи? Маккензи… – она повторяла это имя вновь и вновь.
– Калифорния! – Лу отпустила Маккензи и уставилась на Кэла. – Тебя можно принять за… О, боже! Только посмотрите на них! Если бы я не знала, кто вы такие, я приняла бы вас за индейцев, перекрасивших волосы!
Кармелита перестала, наконец, визжать и пугать свиней и бросилась к прибывшим. Она крепко обняла Маккензи, затем сдавила в жарких объятиях Кэла.
