а неожиданное появление униэн в самом сердце Чардэйка. Скандал, да и только!
И на этом шутки, как это часто бывает в самый ответственный момент, кончились.
Повелитель Чардэйка не был бы Повелителем, если бы не умел мгновенно отреагировать на любые изменения, касающиеся его жизни. Едва почуяв растерянность незваной гостьи, он тут же попытался вырвать из ее рук копье. Сначала ударил сверху, а потом дернул. И то ли чародейское оружие не потерпело такого обращения, то ли Хелит перепугалась до полусмерти, но копье неожиданно взорвалось в руках у униэн. Молния, вырвавшаяся из кончика острия, угодила прямо в сверкающий камень на лбу Олаканна.
Повелитель не успел даже закричать. Наверное, сердце его еще билось, когда голова вместе с короной почернела и обуглилась. Плоть сгорела, металл начал плавиться, а камень почернел и лопнул, брызнув осколками.
Хелит отбросило в сторону, но копье она так и не выпустила.
– А-а-а-а! Око! – заверещала на весь Храм ненаследная принцесса. – Драконье око!
И бросилась, как рассвирепевшая тигрица, на убийцу своего брата, в слепой жажде прикончить девку- униэн, погубившую только что самый могущественный артефакт дэй’ном. Хелит попробовала метнуть молнию в Канангу, и тут выяснилось, что чудеса закончились. Пресловутое наследство Ястребицы оказалось вещью в каком-то смысле одноразовой.
Незадачливую «диверсантку», еще не пришедшую в себя от потрясения, принцесса так приложила спиной об пол, что у Хелит начисто вышибло дыхание. Хрупкая на вид дэй’фа обладала силой борца сумо и хваткой росомахи. В порыве ярости она решила задушить девку Рыжего. Вот когда пригодились золотые когти Ридвен. Нет, ими удобнее всего было не столько чесаться, сколько драться. Стоило Хелит вонзить их в спину Кананге, а затем полоснуть принцессу по щеке, чтобы та ослабила хватку и отпустила полузадушенную девушку. И пока колдунья выла и каталась по земле, держась за окровавленное лицо, униэн отползла в сторону.
– Бежим!
Итки не стал досматривать, чем кончится поединок между двумя благородными дамами. Он поволок Хелит за собой к порталу. Вслед им летели вопли разъяренной дэй’фы. Кананга пыталась колдовать, но, к счастью, ей мешали раны. Жрецы тоже вспомнили, что в их Храме творятся безобразия, артефакт погиб, ритуал нарушен, а виновники бегут от наказания.
– Прыгай! – отчаянно крикнул Итки.
– Куда?! А Мэй!
– Прыгай! Спасайся! В круг прыгай!
Дэй’о схватил ошеломленную леди Гвварин в охапку и буквально втолкнул в столб ледяного пламени портала.
Полет вне времени и пространства по хитрым сопряжениям магического портала сравнить оказалось не с чем. И даже назвать полетом бесконечное падение в черную вращающуюся бездну было бы сложно. Разум спокойно, как бы со стороны, наблюдал, как извивается, корчится и заходится в зверином вопле ужаса беспомощное тело. Разум продолжал хладнокровно просчитывать вероятность того, что она выпадет из портала где-нибудь в столице Чардэйка прямо в покоях Повелителя. А тело в это время орало, брыкалось и рыдало. И надо сказать, разум его очень даже понимал. Неизвестность и страх доведут до истерики кого угодно.
Падение-полет продолжался так долго, что Хелит успела подумать о своих обеих жизнях, пожалеть себя, Мэя, а главное, спокойно проанализировать все случившееся в Драконовом Храме.
Последний кусочек мозаики встал на свое место в сложном узоре напряженных раздумий Хелит. А она- то все время не могла понять, почему с ней все ЭТО приключилось. Да очень просто. До смешного просто. Если смертный, пусть даже Повелитель целого народа, вмешивается в естественный ход вещей, то его надо остановить. И тоже руками смертного существа. Для того и призвали Великие Духи душу умершей женщины, чтобы сделать ее живым оружием. Что богам жизнь, что им смерть, если на кону целый мир? И тогда в ход идут пророчества и духи предков, магические артефакты и короны царств земных. В Лойсов день рождается рыжий мальчик, обреченный на страдания со дня появления на свет. Солнечным осенним днем матери двоих детей ставят страшный диагноз… Пешки, обычные пешки в божественной игре.
Из Тьмы они с Итки упали в Свет. Яркий, ослепительный, белый, как снежное поле, такой же бездонный и бесконечный, как синее небо над головами беглецов.
– А-а-а-а-а-а-а! – истошно орал дэй’о на высокой ноте, выпучив глаза и разрывая голосовые связки.
Хелит испуганно огляделась и тут же подхватила его истошный вопль.
– А-а-а-а-а-а!
Они сидели посреди снежной целины, вцепившись друг в друга мертвой хваткой, а с обеих сторон прямо на них неслись две армии.
– Униэ-э-э-э-э-э-э! – кричали бегущие воины под разноцветными знаменами Тир-Луниэна.
– Д-э-э-э-э-э-э-й! – вторили их враги, устремившиеся навстречу.
Ревели трубы, свистели стрелы, лязгало и звенело железо, ржали кони, вопили люди. Еще несколько мучительных мгновений, и, когда прольется кровь, свершится великое жертвоприношение. Во имя будущего. На радость всем коварным и любопытным, ибо мудростью здесь и не пахло.
А в центре всего этого ужаса двое беззащитных – дэй’о и униэн – прижимались друг к другу в безнадежной попытке спастись.
Словно вернулись в мир те времена, когда все люди были одинаковы, когда униэн путали с дэй’ном, а нэсс ничем не отличались от ангай.
И Смерть парила над ними, огромная, могучая и ненасытная, как дракон.
Глава 20
Make love not war!
Зимой темнеет быстро. Вроде бы только- только рассвело, и вот уж снова сумерки, плавно перетекающие в ночь. Лучшего времени для разведывательной вылазки не придумаешь. В неясных тенях легко проскользнуть незамеченным мимо вражеских дозоров. Но на этот раз разведчики вернулись слишком быстро.
– Они уходят! – доложил Мэю запыхавшийся Наввано. – У каждого костра самое большее по трое сидят, а половина палаток пуста. Колонна уже спустилась к переправе!
Эр’ирринцы не стали выть от восторга. Каждый понимал, что ничего хорошего эта новость не сулит. У Чардэйка есть цели и поважнее упрямой крепости, он собирает армию в кулак, точнее в два мощных кулака, чтобы одновременно ударить по Тир-Луниэну и выпустить свои армии наконец на оперативный простор. Хан’анх Эйген очень сильно рассчитывает вернуться в Приграничье после победы и если не добить Эр’Иррин, то уморить голодом.
Теперь Мэю предстояло решить, что делать дальше. Одно ясно: оставаться и ждать, чем кончится поединок между Тир-Луниэном и Чардэйком, все равно что ждать неизбежную, хоть и отсроченную смерть.
Рыжему на размышления самой судьбой было отпущено совсем немного времени, и он в полной мере прочувствовал каждый миг, отделяющий одну смену дозоров от другой. Тщетно искал князь какое-то промежуточное решение, безболезненный выход из сложившегося положения хотя бы для своих людей. Не было его. Не было!
В конце концов Мэй собрал всех, кто был способен стоять на ногах и держать оружие в руках, во внутреннем дворе. Всех своих фиани, отважных мужчин и сильных женщин, униэн, ангай и нэсс, дворян и простолюдинов, прирожденных землепашцев, волею случая вынужденных научиться ратному делу, и потомственных воинов. Ему отчаянно хотелось сказать этим измученным людям что-то воодушевляющее, что-то по-настоящему мудрое, что-то, способное вдохновить на подвиги. Например, толкнуть прочувствованную речь со ступеней паласа при рваном свете коптящих факелов об их любимой родине, о земле, породившей столько красоты, о великолепных городах и тихих сонных селениях, о щедрых садах и плодоносных нивах. Напомнить имена героев, отдавших жизнь за свободу Тир-Луниэна, и деяния великих королей… Наверное, это стоило сделать, чтобы дать им ощутить себя частью истории, частью легенды. Со стороны все смотрелось бы драматично и даже красиво.
Возможно, так поступил бы кто-нибудь другой, только не сын Финигаса, лучше всех знающий цену
