«На чердак принесли много свечей. Бомбы? Также под алтарем»
Она снова остановилась, лихорадочно прокручивая в голове: кто, что, где?.. Через несколько секунд продолжила:
«Мак-Камейл это Брайен Флинн. Его заместитель Джон Хики. Меган Фитцжеральд третья из руководителей. Все двери заминированы. У них есть снайперские винтовки, автоматы, пистолеты, противотанковые гранатометы М-72, противогазы…»
— Стоп! — послышался из-за ширмы голос отца Мёрфи.
Морин отдернула руку от звонка. Голос отца Мёрфи зазвучал громко и уверенно:
— Сожалеешь ли ты, дочь моя, о всех содеянных тобою грехах?
— Да, сожалею.
— Прочти молитву, перебирая четки, еще раз.
В спокойную атмосферу исповедальни ворвался резкий голос Хики:
— Еще раз? О Господи, да пусть бы она стояла на коленях до самой Пасхи, если бы у нас было время. Выходите.
Морин вышла из кабинки для исповеди, а отец Мёрфи появился из-под свода прохода, кивнув по пути Хики, глядевшему на него:
— Благодарю. Позднее я попрошу кардинала выслушать мою исповедь.
Лицо Хики сморщилось в издевательской усмешке:
— Ну а потом чем вы займетесь, святой отец?
Священник вплотную приблизился к Хики.
— Я выслушаю исповеди ваших людей еще до того, как кончится вечер.
Хики презрительно хмыкнул:
— В соборах нет атеистов, так ведь, отец? — Он отошел на несколько шагов назад и кивнул священнику. — Кто-то сказал однажды: «К ночи и атеист немного верит в Бога». Так что, может быть, вы и правы. На рассвете они все потянутся к вам, когда увидят лицо смерти с жутким оскалом, показавшееся в окнах при первых лучах солнца. Но я не буду исповедоваться другому обреченному на смерть, и никто не будет — ни Флинн, ни эта стерва, с которой он спит.
Лицо отца Мёрфи стало пунцовым, но он продолжал:
— Я думаю, что Гарольд Бакстер захочет обрести покой в своей душе.
— Этот нехристь? Да еще в католическом храме? Я не поставлю и гроша ломаного… — Хики повернулся и посмотрел на одинокую фигуру, сидящую на скамье у алтаря. — А это действительно стоящая картина — протестантский подонок на коленях перед католическим священником. Очень забавно… Ну ладно, вам пора уматывать в свой загон.
Сзади него послышался голос Морин:
— Надеюсь, что доживу до того, чтобы посмотреть на вас перед лицом смерти. — Она отвернулась и вслед за священником направилась к алтарной ограде. Отойдя от Хики на некоторое расстояние, Морин коснулась руки отца Мёрфи и тихо произнесла: — Этот человек… В нем что-то зловещее… страшное…
Священник молча кивнул. Когда они подошли к ограде, Морин еле слышно спросила:
— Как вы думаете, у нас что-нибудь получилось?
— Не знаю.
— А азбуку Морзе вы сами знаете?
Священник преодолел последнюю ступеньку и открыл ворота в алтарной ограде.
— Нет. Но вы напишете эти точки и тире для меня, перед тем как я пойду исповедоваться. — Он пропустил ее вперед, и Морин, проходя мимо, слегка пожала его руку. В ответ на это отец Мёрфи взволнованно воскликнул:
— Подождите!
— Что случилось? — обернулась к нему Морин. Отец Мёрфи бросил взгляд в сторону Хики, который стоял около исповедальни и смотрел на них. Священник вытащил из-под рясы четки и протянул их Морин.
— Останьтесь здесь и станьте на колени у ограды.
Морин взяла четки и тоже бросила взгляд на Хики.
— Какая же я глупая…
— Нет, это моя вина. Теперь молитесь, чтобы он ничего не заподозрил, — тихо сказал отец Мёрфи и вошел в алтарь.
Морин встала на колени и начала задумчиво перебирать пальцами четки. Повернувшись, она оглядела собор и остановила взгляд на самом сокровенном для нее месте. С мрачноватых балконов на нее смотрели, словно зловещие вороны, темные фигуры святых. Она, будто тень, проскользнула к передней дверце; неземная тишина повисла в холодной серой дымке каменной кладки башенных стен. Она пристально следила за Джоном Хики. И он глазел во все глаза на исповедальню, улыбаясь во весь рот.
Глава 27
Брайен Флинн помог кардиналу подняться в звонницу. Тот с осуждением посмотрел на разбитые слуховые окна. Флинн подошел к Дональду Маллинсу и спросил насмешливо:
— Ты давал когда-нибудь официальную аудиенцию архиепископу Нью-Йорка?
Маллинс не обратил внимания на иронию в голосе Флинна, встал на колени и поцеловал кольцо на руке кардинала.
— Отдохни, Дональд, — распорядился Флинн. — Внизу, в книжной лавке, есть горячий кофе.
Маллинс быстро сбежал вниз по лестнице. Флинн подошел к одному из разбитых слуховых окон и выглянул на улицу. В холодной сырой комнате надолго воцарилась тишина.
— Вам не кажется это странным… вооруженный революционер встал на колени на пыльный пол, чтобы поцеловать вам руку?
Кардинал ничего не ответил на очередную колкость Флинна, а лишь бросил на него нетерпеливый взгляд.
— Зачем мы поднялись сюда? Здесь нет потайных ходов.
— Вы много общались с Гордоном Стиллвеем?
— Мы обсуждали план проведения реставрационных работ, — ответил кардинал.
— И он никогда не говорил о странностях в архитектуре собора? Не секрет, что…
— Не в моих привычках повторять одно и то же дважды…
Флинн шутовски поклонился:
— Ах, извините. Я только попытался освежить вашу память, Ваше Высокопреосвященство.
— Чего конкретно вы хотите от меня, мистер Флинн?
— Мне нужно, чтобы вы приняли участие в переговорах и выступили перед широкой публикой. Я собираюсь провести нечто вроде пресс-конференции в помещении под ризницей — мне кажется, что там будет достаточно удобно. Ваше выступление будет демонстрироваться по телевидению и радио…
— Я не буду в этом участвовать.
— Черт возьми, вы же давали множество интервью на радио и телевидении, лишь бы дискредитировать нас. Вы довольно долго использовали свою кафедру для выступлений, направленных против ИРА. Теперь у вас есть возможность реабилитировать нас.
— Я выступал против убийств и беспорядков. Если такие выступления считаются дискредитированием ИРА, то…
— Вы были когда-нибудь в английских лагерях для интернированных? — сердито спросил Флинн. — Вам известно, как там обращаются с несчастными заключенными?
— Я видел и слышал многое и осуждаю британские методы в Ольстере, равно как и методы,
