плоском кожаном портфеле и достал блокнот.
— Итак, начнем. Паства хочет знать, действительно ли Ваше имя Шамбамбукли, или под этим псевдонимом скрывается целая группа демиургов?
— Эээ…
— Ясно. Следующий вопрос. Вы принимали участие в строительстве мира. Если бы у Вас была такая возможность, что бы Вы хотели исправить?
— Одну минуточку…
— Ясно. Какую именно? Первую минуту творения?
— Но я не то имел в виду…
— Я так и понял. Конечно, досадно, когда всё с самого начала идет не так, как задумано!
— Но всё вовсе не идет…
— Тем более.
Демиург Шамбамбукли озадаченно замолчал.
— Следующий вопрос. Как Вы относитесь к назначению Гога Верховным Прасолом?
— Что?..
— А, понимаю, Вы возмущены. Я тоже. Не будем тогда заострять внимание на этом вопросе. Перейдем к следующему. Ваше главное увлечение в жизни?
— Погоди… — демиург Шамбамбукли попытался внести в разговор толику здравого смысла. — Вот тут у меня корзинка…
— А, Вы плетете на досуге корзинки? Это весьма похвальное увлечение. А каковы Ваши сексуальные предпочтения? И с кем Вы жили в последнее время?
- %* твою мать! — закричал Шамбамбукли.
— О! — человек восхищенно вскинул брови. — Мою мать? Вы? Лично?
Он быстро застрочил в блокноте.
— Ну и в заключение, Ваши планы на будущее?
— Еще одно слово… — прохрипел Шамбамбукли, — и я своими руками!..
— Значит, у Вас запланировано еще одно Слово? Ну, спасибо за Откровение, — коротко поклонился человек, сложил бумаги в портфель и исчез.
Это был лишь первый пророк из нескольких тысяч…
— Ты только послушай, какие я заповеди придумал! Обхохочешься!
Демиург Шамбамбукли покосился на листок в руках демиурга Мазукты.
— Заповеди..?
— Ага. Это очень занятная игра. Даешь людям какое-то указание, а потом смотришь, как они его выполняют.
— Ну-ка, дай взглянуть…
Демиург Шамбамбукли взял листок и прочел первую фразу.
— «Не стой под стрелой»… А что это означает?
— Это ничего не должно означать, это заповедь. Главное, чтобы звучало весомо и повелительно.
— Погоди, я чего-то не понимаю…
— А тут и понимать нечего! — Мазукта отобрал листок. — Вкладывать в заповедь какой-то смысл — глупое и неблагодарное занятие. Я сам так сперва делал, а потом понял, что это бессмысленно.
— Но почему?
— Да потому что людям ничьи советы свыше нафиг не нужны! Они все равно истолкуют любые слова так, как им больше понравится. Или каким-нибудь совсем дурацким образом. Лишь бы только не выполнять инструкции.
Демиург Шамбамбукли непонимающе заморгал. Мазукта вздохнул.
— Так. Объясняю подробнее. Вот, дал я, к примеру, людям такую полезную заповедь: «Мойте руки перед едой».
— В высшей степени разумное высказывание! — заметил Шамбамбукли.
— Кхм… да. Вот, взгляни сюда.
Мазукта протянул руку и достал с полки один за другим четыре толстых тома.
— Это что? — удивился Шамбамбукли.
— Комментарии мудрецов. Только на одну эту заповедь. Выясняли, что значит «перед».
Шамбамбукли присвистнул.
— Нехило… И к каким результатам они в конце концов пришли?
— Ну, если вкратце — то постановили, что промежуток между мытьем рук и поеданием пищи должен составлять не менее шести часов. А в те дни, когда приходится мыть руки с мылом, они и вовсе постятся.
— А… а какой в этом смысл? — осторожно спросил Шамбамбукли.
— Да никакого смысла. То есть, считается, что какой-то есть. Но высший. Недоступный человеческому пониманию.
Шамбамбукли недоверчиво хмыкнул.
— Или вот, — продолжал Мазукта, — «По газонам не ходить». Люди почти двести лет спорили, что я имел в виду. В конце концов, на основании косвенных намеков, подключив к работе лингвистов, установили, что такая форма глагола — «ходить»- употреблена в данном контексте с целью подчеркнуть, что по газонам нельзя перемещаться босиком, налегке и медленно. А в сапогах, бегом и с полной выкладкой — не только можно, но даже рекомендуется.
— Брр! — откомментировал Шамбамбукли.
— В общем, теперь для меня это просто игра, — заключил Мазукта. — Составляю пару десятков заповедей, а потом смотрю, как человечки начинают с ними извращаться. Иногда очень смешно получается! Попробуй.
Шамбамбукли неопределенно пожал плечами.
— Ну, не хочешь — не надо, — сказал Мазукта. — Только, когда будешь наставлять своих человеков, попомни мои слова. Заповеди должны быть четкими, ясными, не допускающими никаких двояких толкований и простыми в исполнении…
— Я не собираюсь давать никому никаких заповедей, — перебил Шамбамбукли.
— То есть как? — опешил Мазукта.
— Ну… так. Если человечество само не в состоянии разобраться, что можно делать, а чего нельзя — то кому оно нужно, такое человечество?
Тесная камера осветилась неземным светом и перед заключенным возникла сияющая фигура.
— Не ты ли великий ученый астроном Бармалео Бармалей? — вопросила фигура.
— Я, — кивнул заключенный. — А с кем имею честь разговаривать?
— Я — твой демиург.
— Шамбамбукли?
— Да, так меня зовут.
— Очень приятно.
— Взаимно.
Демиург и астроном вежливо поклонились друг другу.
— А можно немного притушить свет? — попросил Бармалео Бармалей. — Глаза режет.
— О, прошу прощения! — Шамбамбукли перестал сиять и разом утратил величественный вид. — Так лучше?
— Гораздо! А можно спросить, чем обязан визитом?..
— Все очень просто, — охотно отозвался Шамбамбукли. — Завтра на рассвете ты предстанешь перед Ученым Советом Великой Иквизиции. И тебя приговорят к мучительной смерти. А это неправильно.
— Неправильно — потому что я прав?
— Нет, потому что мне тебя жалко.
