Шамбамбукли двумя пальцами вытащил из кучи почерневшую спекшуюся планету.
— И что, вот на этом можно начинать новый мир?
— Брось, эта порченная. Сразу же видно.
Шамбамбукли послушно уронил планету обратно в ящик.
— Риск, конечно, всегда существует, — снисходительно объяснил Мазукта. — Зато цены просто смешные. На, возьми вот эту.
Он сунул в руки Шамбамбукли серый, довольно-таки потертый шарик.
— Этот использовался под динозавров. А они раса аккуратная, в каком виде взяли, в таком и отдали. Ну, может, только кладбища не стали тревожить.
Шамбамбукли повертел планету в руках и, когда Мазукта отвернулся, незаметно вернул ее в кучу.
— Так, что у нас на очереди? Растения, животные? Сейчас купим, сэкономим тебе два дня рабочего времени.
В отделе растительности Мазукта быстро перебрал пакетики с семенами и спорами: от моха ягеля до Игдразила включительно. Были тут и говорящие грибы, и конфетные кусты, и дубы, на которых росли золотые цепи, и даже новая разработка — бродячее Древо Желаний. Мазукта деловито отобрал полтора миллиона пакетиков и ссыпал их в корзинку.
— Тут необходимый минимум. Просто и без изысков. Пошли дальше.
Он оторвал Шамбамбукли от разглядывания запретных плодов на Древе Познания и потащил в другой ряд.
— Животные, животные… ага, вот они! Выбирай тех, что помельче и неприхотливее, и пойдем отсюда.
— Животных я обычно сам… Нравится мне это, — робко возразил Шамбамбукли.
— И разумные расы — тоже сам?
— Ну да… А они тут тоже продаются?
— А как же! Вот, смотри.
Он подвел Шамбамбукли к длинному стеллажу, где стояли в разных позах демонстрационные модели.
— Это люди, это эльфы. А вот гоблины, гномы, орки, мшарцы, крысюки, змеелюди… Вот этих, с волосатыми ногами, не знаю, наверное, новая разработка.
— А ты кого обычно используешь?
— Людей или орков. Самые неприхотливые твари, грязи от них только много. Ну, это мелочи. Так будешь что-то брать?
— Не-а.
— Ну и зря.
Мазукта направился к кассе, по дороге набирая в корзинку коробочки, баночки и пакетики с полок. Шамбамбукли вздохнул, вернулся к Древу Познания и еще раз полюбовался аппетитными плодами. «Непременно сделаю такое же!» — подумал он, хотя и подозревал, что подобного качества ему никогда не достичь. «Ничего, может, накоплю и приобрету со временем» — решил Шамбамбукли и пошел к выходу, где его уже поджидал Мазукта.
— Ну как, понравилось? — весело осведомился тот. — Я гляди сколько всего накупил!
Мазукта потряс сумкой.
— Обошлось даже дешевле, чем думал. Скидки, конец сезона, так что я еще и сэкономил. И альбом для слайдов получил в подарок от магазина!
— Мазукта, я все понимаю, но зачем мы сюда вообще ходили? Я понимаю, купили бы что-нибудь такое… замечательное. Но ведь нет! Только полную сумку всякого барахла!
— Ничего ты не понимаешь! — отмахнулся Мазукта. — Ты над каждым миром будешь корпеть по целой неделе, а я их теперь смогу ваять по три-четыре штуки в день. С тех пор, как нашел этот магазин, я знаешь, сколько миров успел создать? Больше шестисот! А ты? Меньше дюжины. Ладно, не обижайся. Пойдем ко мне, я сегодня угощаю.
— Давай в другой раз? Я что-то устал.
Демиурги распрощались, и Шамбамбукли пошел домой, грея в кармане ладонь о теплый бок маленького желтого солнышка.
А Мазукта пожал плечами, достал из кармана стопку слайдов и стал небрежно распихивать их в кармашки нового альбома. Шесть сотен фотографий. Совершенно одинаковых.
Демиург Мазукта пришел в гости к своему другу демиургу Шамбамбукли и принес тортик.
— Ой, привет! — обрадовался Шамбамбукли. — Заходи, садись. Я сейчас приготовлю чай. Тебе какой — жасминовый или шиповниковый?
— Мне кофе, — ответил Мазукта и прошел в комнату. Сел в одно из кресел и стал ждать хозяина.
Скоро появился сам Шамбамбукли, с подносом в руках. Вручил Мазукте чашечку дымящегося кофе, себе налил из чайника кружку чая, взял кусок пирога и сел — но не во второе удобное кресло, а на колченогую табуретку.
— Усмиряешь плоть? — с интересом спросил Мазукта.
— Ты о чем? — не понял Шамбамбукли. — А, о табуретке..? Нет, конечно. Она ведь предмет роскоши.
— Хм? — не поверил Мазукта.
— Это подношение от людей. Они мне самое ценное не пожалели. Теперь как-то даже неловко было бы не пользоваться. Ты видишь, из какого дерева она сделана?
Мазукта пригляделся.
— Из серого и занозистого. Названия не помню. А что в нем такого роскошного?
Шамбамбукли вздохнул.
— Это дерево очень редкое. Его вообще не должно было остаться в мире, я старался все ростки уничтожить еще в самом Начале. Но вот не уследил.
— А-а… — протянул Мазукта.
— Я вот не понимаю, — Шамбамбукли задумчиво отхлебнул из кружки. — Я ведь так старался! Я засадил всю землю совершенно замечательной растительностью! Розовое дерево, черное дерево, даже фиолетовое дерево — и все растут повсеместно, далеко ходить не надо. Чудная древесина, долговечная и податливая, целебные плоды, даже листья можно в чай заваривать (кстати, зря отказываешься, попробуй — рекомендую). А люди…
Он махнул рукой и снова отхлебнул.
— Что — люди? — переспросил Мазукта.
— Они их на дрова пускают, — мрачно отозвался Шамбамбукли. — А лечатся какой-то химической дрянью и безграмотными заговорами. Зато вот такой сорняк, — он пнул носком ножку табуретки, — специально везде разыскивают и ценят на вес золота. Почему так? Ведь невзрачная совсем коряга, и в обработку мало годится, и колючая к тому же…
— Видишь ли, — наставительно поднял палец Мазукта, — люди гораздо больше ценят не то, что лучше, а то, что труднее достать.
Демиург Шамбамбукли лучезарно улыбнулся человеку.
— Здравствуй! Ну наконец-то, и в моем мире появились пророки.
— Ага, — человек сдержанно кивнул. — Я имею честь говорить с демиургом Шамбамбукли?
— Да, это я. Да ты садись, садись. Выпей чаю, а вот тут пирожки, кушай. Я уже приготовил для тебя чудные заповеди, будет что рассказать по возвращении…
— Сожалею, вынужден отказаться, — человек изобразил сочувственный вздох. — Священный транс дается нелегко, у моего возвышенного духа есть только полчаса на разговор. Так что, если не возражаете, перейдем сразу к делу.
— Да, конечно. Если тебе так срочно… На вот, тут в корзинке скрижали, я сам только сегодня написал…
Человек, не обращая внимания на протянутую корзинку, уселся перед демиургом на стул, порылся в
