закрыли головы руками и замерли в ожидании ужасных последствий.
Сначала они услышали шаги, хруст веток, а потом прямо над ними раздался голос Затейника:
— Так я и знал! А ну-ка, вылезайте!
Посапывая, они вылезли из-под куста. Прибежала Тонька, затрещала:
— Вот я вам покажу, шпионы! Подглядываете! Совести у вас нет!
— Сама сказала: «За грибами пошла», — буркнул Арканя.
— А я ходила, да не набрала! — Она помахала корзиночкой, в которой лежало четыре гриба. — Кто вас просил подглядывать, кто?
— Очень нам нужно подглядывать, — сказал Егор и покосился на Затейника. Тот стоял, скрестив на груди руки, слушал их разговор, будто он тут и ни при чем. — Подожди вот, узнаешь…
— Чего это я узнаю? — перебила его Тонька. — Маме скажете, да?
— Очень нам нужно говорить. — Егор даже обиделся.
— Что мы, маленькие? — сказал Арканя.
— Вот и молодцы. — Затейник положил руку на плечо Егора. — Мужчины должны иметь тайны и хранить их. Но не вздумайте ещё раз подглядывать! — предупредил он. И в глазах его промелькнуло что-то непонятное.
— Мы не подглядывали! — уже довольно решительно заявил Егор.
— Знаю, знаю! — сказал Затейник. — Я всё про вас знаю. А сейчас — марш домой! — Он вытащил из кармана свои часы на цепочке.
«Вдруг сейчас взорвёт нас, — испугался Егор. — Всех до одного». Арканя тоже не отрывал взгляда от часов.
— Не надо, дяденька Затейник, — осмелился Егор.
— Что не надо? — спросил Затейник.
— Мы раз-два — и дома будем, — пообещал Арканя. — Далеко ли тут!
Затейник пожал плечами…
— Так… Одиннадцать тридцать, — произнёс он, глядя на циферблат. — Ровно в двенадцать чтоб вы сидели дома и ели пироги. Пекут у вас сегодня пироги?
— Пекут, — пролепетал Егор. Затейник хлопнул крышечкой часов.
— Вперёд! — приказал он.
И ноги будто сами помчались. Тонька вслед засмеялась. Смейся-смейся. Заплачешь потом, да поздно будет. Утирая слёзы, скажешь: «Зачем я смеялась? Мне бы тоже бежать!» Ничего-то Тонька не знала, похихикивая.
А Егор с Арканей бежали вперёд — по прямой, никуда не сворачивая, и с такой скоростью, что могли бы стать чемпионами. Они перемахнули через забор, перебежали дорогу — всё вперёд и вперёд, через грядки, через лужи. Нигде не останавливались, пока чуть не налетели на Вику Нечаеву. Тут только опомнились.
Если подсчитать, сколько Егор с Арканей ходили шагом, а сколько бегали, то получилось бы, что шагом они почти не ходили. Разве только тогда, когда бежать было уже совсем некуда. Но это случалось очень редко.
— Ненормальные, что ли? — Вика отвернулась от них.
Она сидела на скамейке с третьеклассником Колькой Широковым и болтала ногами. Егор тоже присел на краешек скамейки.
— У меня шнурок на ботинке лопнул. — Он потряс ногой.
Но Вика смотрела кучда-то вдаль. «Сидит и воображает», — подумал Арканя.
Вот она вспорхнула со скамейки и, как птичка, — уселась на качели, которые были привязаны между двух сосен.
Колька разбежался, изо всех сил толкнул руками качели, отпрыгнул в сторону. И Вика победно взлетела над ними. Ее жёлтые волосы распрямились на ветру, как лёгкое крылышко. Колька ещё и ещё раскачивал качели, и мальчишки глядели на Вику как зачарованные.
Качели сами взлетали вверх-вниз, вверх-вниз. И Колька уже был не нужен. Он стоял, подняв руки, словно пытался поймать их. Но каждый новый взлёт качелей становился всё короче и короче. Волосы успокоились и упали на плечи. Она спускалась к ним как будто с небес.
Колька с готовностью остановил качели. Вика небрежно спрыгнула, поправила беленькие гольфы.
— А мы с Колей идём в кино, — сказала она. — На детский сеанс. Будут сразу три мультика.
Егору с Арканей тоже хотелось бы посмотреть мультики, но Затейник приказал в двенадцать часов сидеть дома и есть пироги. Не послушаются, убегут в кино, а он сигнал пошлёт и неизвестно чем всё кончится. Нет, уж лучше не ходить.
— Если бы мы захотели — тоже пошли, — сказал Егор. — Но нам некогда.
— Я бы с тобой всё равно не пошла, — улыбнулась Вика.
— Почему бы не пошла? — опешил Егор.
— Потому что ты меньше всех в классе, — с удовольствием сказала она. — Мальчик должен держать девочку за руку. А если ты меня меньше, то получится, что я тебя за руку держу. Пойдём, Коля!
Коля взял её за руку, и они пошли в кино. Егор наклонился завязать порванный шнурок. Он был очень расстроен и не хотел, чтоб друг это заметил. Но Арканя всё равно догадался. Он осторожно тронул его за плечо:
— Егорка, зачем тебе с ней в кино ходить? Мы ведь уже смотрели этот мультик. То же самое покажут.
Егор ничего не ответил. Ему хотелось тут же, немедленно, на глазах у всех вырасти. Ещё и кино не началось, а он уже большой. Вика сидит в первом ряду, а тут, рядышком, и он подсаживается.
— Эй, кто там длинный! — кричат из зала. — Уходи, ничего не видно!
— Весь экран закрыл!
Егор вежливо встаёт с первого ряда, и тут только Вика узнаёт его, но поверить в это не может.
— Мне надо, Арканя, срочно вырасти. — Егор нахмурился, сжал губы.
— Как ты, Егорка, вырастешь, если не растётся?
— Не знаю. Надо что-то придумать.
— Тут ничего нельзя придумать. Дедушка говорит, что нас природа так устроила: кто — большой, кто — маленький, кто — рыжий, кто — чёрный… Против природы, он говорит, никуда не попрёшь.
— А почему природа решила меня маленьким сделать, а тебя большим, хоть и не очень?
— Не знаю, надо у деда Семёна спросить.
— Дедушка твой старый, устал уже. Сейчас, Арканя, все природу переделывают. Вот так-то!
— Не верится мне, Егорка. — Арканя встал. — Наверное, двенадцать скоро. Пора нам.
Егор тоже встал. Шнурок на ботинке опять порвался. Всё не так сегодня! В хороший день шнурки не рвутся. Егор рассердился, приступил шнурок, чуть не упал, но завязывать не стал.
— Ты догадался, Егорка, почему мы там, в лесу, зачихали? — спросил Арканя.
— Это он устроил, — твёрдо сказал Егор.
— После этого ты хоть раз чихнул?
— Ни разу.
— И я ни разу.
Друзья пришли домой в самый раз. Часы на стене пробили двенадцать. Бабушка Груня доставала из печки пироги.
— Что же это такое, что же это такое! — запричитала вдруг она. — Пироги-то подгорели!
— Не расстраивайся, бабушка, мы и так съедим, — утешил её Егор.
