Моржова главной целью были женщины, а у Манжетова – деньги. Точнее (применительно к Милене), Моржову были нужны деньги для женщины, а Манжетову – женщина для денег.
– Милена, дорогая, – вкрадчиво сказал Моржов, умышленно употребляя это манжетовское обращение, – у нашего времени очень много разных требований. Но исполняются они избирательно. Причём всякий раз это исполнение доставляет кому-то очень большое удовольствие. Простите, но я не поверю, что наша ситуация – исключение. За меня – опыт и здравый смысл.
Милена молчала и нервно мяла в пальцах салфетку.
– Борис, а чего вы сами-то хотите? – вдруг спросил Манжетов как-то совсем по-дружески.
«Трахаться с твоей женщиной», – подумал Моржов.
– У меня нет никаких амбиций, – улыбнулся он.
– В Антикризисном центре найдётся хорошее место для модного художника. Мы не можем разбрасываться такими кадрами.
– Вы и сейчас начальник. Чего же тогда у вас ценный кадр прозябает в Троельге?
– Мы исправим это положение, – пообещал Манжетов.
– Это называется подкуп оппозиции, – нежно сообщил Моржов.
– Проблема в морали или в цене?
– Конечно, в цене. Мораль нынче стоит дорого.
– Что вы имеете в виду?
– Я имею в виду то, что людям не должно стать хуже. – Моржов вспомнил: Милену надо брать «на справедливость», – По карману ли вам такая благотворительность?
Манжетов задумался, вращая в пальцах блестящую зажигалку.
– Вы хотите, чтобы в новую структуру перешли прежние педагоги?
– Обобщённо говоря – да.
Моржов ни фига этого не хотел. Но он был уверен, что Манжетов на такое не согласится, и ему было интересно, чем Манжетов всё замотивирует.
– Подумайте сами, Борис… Соня Опёнкина не имеет стажа работы. Да и способностей тоже не имеет. Константин Иванович…
– Егорович.
– Да, Егорович… Константин Егорович, и у него будет хроническая ненаполняемость, беспомощен, как ребёнок. Да и предмет его абсолютно неактуален. Дмитрий Александрович, если признаться честно, – алкоголик. Роза Дамировна будет компрометировать нас своим… э-э… семейным положением.
«Всё-то ты знаешь про Сергача», – подумал Моржов.
– И ещё. Если мы возьмём этих педагогов, остальные, и это логично, спросят: почему только их, а не всех? И вообще: приняв к себе кадры МУДО, чем мы будем отличаться от МУДО? В чём тогда реформа?
– Значит, место есть только для меня? – уточнил Моржов.
– Не только для вас. Но для этих педагогов – нет.
– А для кого есть? – Моржов ухмыльнулся. – Для Шкиляевой – понятно, это её награда за развал МУДО. Каравайскому – тоже понятно: чтобы не орал. Про Милену я не говорю…
– Борис Данилович, ну что за намёки! – обиженно и с сердцем воскликнула Милена. – Сколько можно! Я ведь уже объясняла!…
– Кандидатура Милены будет рассматриваться Комиссией департамента наравне с прочими, – подтвердил Манжетов.
– И Милену могут не взять директором? – усомнился Моржов.
– На пост директора – конкурс, – зло сказала Милена. – И моя кандидатура не единственная!
– А чьи там ещё есть? – тотчас полюбопытствовал Моржов.
Его интересовало, кто ещё подпал под ОПГ Манжетова. Шкиляиха, Каравайский – это понятно. Милена – разумеется. Да-а, есть ведь и Алиска Питугина. Так сказать, запасная Милена.
– Я не вдавался в эти подробности, – уклонился Манжетов.
– Неужели такую должность может получить человек со стороны, откуда-нибудь из отдела кадров? – насмешливо спросил Моржов, намекая на Алиску.
Манжетов намёк понял. Он помолчал, внимательно глядя на Моржова, и потом даже чуть заметно кивнул. Вызов принят.
– Совсем уж со стороны – нет, – сказал он. – Директор – не девочка по вызову, не сестрица Алёнушка.
Ответ был ясен. И Манжетов тоже знал о Моржове то, чего не следовало знать Милене. Секретные ракеты были у обоих. Но их запуск означал тотальное поражение всех интересов соперничающих сторон. Лучше взаимно оставить ракеты в покое. В этом компромиссе Моржов был единодушен с Манжетовым.
– Если вы сейчас не прекратите, я уйду, – тихо сказала Милена.
– Да, дорогая, конечно… Это, и ты извини нас, совершенно бессовестный спор. Боря, я правильно сказал – «нас»?
– Правильно, Саша, – кивнул Моржов. Манжетов, едва не засопев от досады, снова вытащил сигареты, зажигалку и прикурил, пряча лицо.
– Значит, подкуп вам не по карману, – беспощадно подвёл итог Моржов. – Справедливость для вас слишком дорога.
Манжетов вдруг спрятал зажигалку в кулак.
– Справедливость не дорога, – веско произнёс он. – Если вы хотите справедливости, то вы её, можно сказать, себе уже обеспечили. С июня, и это в связи с введением сертификации школьников, у нас в департаменте принята новая форма отчётности – по результатам. К вам в Троельгу тоже приедет комиссия, чтобы посмотреть результаты вашей деятельности. По новым программам педагогов. Боюсь, что в эту комиссию, и это реакция на вашу жалобу в департамент, войдут и проверяющие из области. Так что справедливость восторжествует.
– А это уже угроза, – мгновенно дешифровал Моржов.
– Вам сложно угодить, – хмыкнул Манжетов. Моржов не смог удержаться от ехидства:
– А если по результатам проверки этой комиссии Милена будет уволена из МУДО за профнепригодность, неужели её всё равно возьмут директором Антикризисного центра?
Милена решительно встала, но Манжетов вдруг обжёг её таким взглядом, что она не осмелилась уйти.
– Сядь, дорогая, – тяжело сказал он. – Это ведь и твоя судьба решается… Давай придержим пока самолюбие.
Милена села и отвернулась.
Манжетов потёр лоб и вдруг улыбнулся.
– Борис, хотите, открою вам страшную бюрократическую тайну? – спросил он. – У нас время течёт наоборот. И любое сегодняшнее решение зависит не от вчерашнего, а от завтрашнего.
– А вы железно уверены, что ваш Центр завтра всё-таки будет?
– А вы железно уверены, что вы один сможете этому помешать?
«Почему же один? – подумал Моржов. – Я буду не один».
– Боря, – Манжетов вдруг перешёл на сердечный тон, – вы мне очень симпатичны, честное слово. Зачем нам с вами действовать порознь? Давайте объединим усилия. Да, на одной чаше весов – Дом пионеров, на другой – Антикризисный центр. Но вам, художнику, так ли важно всё это? Ерунда ведь.
«На одной чаше весов – мои бабы, а на другой – твои деньги, – подумал Моржов. – И на самом деле всё это очень важно».
– Я скажу точнее. – Моржов посмотрел Манжетову в глаза. Да, хороший у него враг. Качественный. Всем другим врагам на зависть. – На одной чаше весов – я, на другой, Саша, – вы. А весы держит Милена. И при ней я облегчаться не собираюсь.
Казалось, что Милена пошла красными пятнами, но это было не так. Моржов впервые увидел мерцоида, разорванного на клочья.
– Комиссию вашу встретим, – деловито сказал Моржов, вставая и отодвигая стул. – В лагере всё у нас будет в порядке. А вы, Александр Львович, не стесняйтесь. Чего с быдлом церемониться, когда такие респекты светят?
