– Мидж, мы не справились с заданием.
– Сорр, мы скоро доберемся до шлюпки, успеем сделать круг над рекой, тяжелого вооружения у них нет, нас вряд ли смогут сбить. Мы увидим, что они затевают, и успеем, если что, дать сигнал…
– Мидж, ты не понимаешь. Бот не отвечает на вызовы. Ты бы и сам мог это проверить.
Повисла пауза. Миджер даже не стал пробовать. Он словно всегда знал, что так будет.
– Мы не знаем, здесь ли цель, мы не знаем, как нам отсюда выбраться. До критического времени осталось совсем мало. Мы можем остаться здесь и погибнуть – они нас найдут, по таким следам это сделать нетрудно даже им. Можем попытаться уйти – преследовать они нас будут, но так у тебя из нас двоих еще есть шанс, потому нужно будет разделиться. Оба плана хороши. Только они не решают нашу задачу. Эл ушел, чтобы попробовать. У нас таких возможностей нет. Нужно отправлять сигнал, пусть накрывают нас или решают сами, в случае нескольких подобных сигналов. Нам уже будет все равно, Мидж. Так и эдак – у тебя остается шанс, только если ты бросишь меня и будешь двигаться вон туда с максимальной скоростью, пока хватит сил и действия скорча. Ясно?
– Вы мне приказываете уйти?
– Не пори вздор, сынок, мы не в игры играем. Я даю тебе шанс.
– Вы мне приказываете уйти, навигатор-инженер, сорр?
Миджер постарался вложить в эти слова все свое накопившееся безумие.
– Да, это приказ, сынок. Исполнять, стажер.
Бронепластина вернулась на место. Больше Миджеру это лицо увидеть было не дано.
– Так точно, сорр.
Манипуляторы прозвенели контрольными трелями, оставляя свою тяжелую ношу. Инж стоял, чуть пошатываясь, но стоял. На его груди грозил лесу оставленный Элом ствол, манипуляторы уперлись в ближайшие деревья, придавая ему видимость устойчивости. Сколько он так выдержит?
Бежать отсюда куда глаза глядят, как можно дальше. Вернуться домой, дождаться результатов этой безумной гонки со временем, в случае чего всегда можно податься на флот, жить на планете, которая превратится в полигон для обкатки новых технологий массового поражения, все равно невозможно. Мать поймет, она всегда понимала, разве что всплакнет малость, да и отправится в эвакуацию – через Дядю все можно будет устроить, оба улетят первыми же рейсами. А там уж – никаких загадок, никаких раздумий, посасывай скорч, исполняй приказы, в кабаках в увольнении бей морды товарищам и случайным штатским. Найди свою смерть там, в космосе.
Пройдя всего сотню метров, Миджер повернул направо, доворачивая по широкой дуге – навигационные системы гермокостюма инжа уже не позволяли различать его передвижения. Пусть ему будет спокойно, пусть ему останется это последнее желание – умереть, чтобы он жил. Только вот не хочется Миджеру Энису так жить. Умереть так – тоже не хочется.
Он остался один.
В этой ситуации было что-то нарочитое, невозможное в реальной жизни. Сквад погиб, если не уже, так скоро оставшихся и отставших добьют по одному, не то заставляя дать треклятый сигнал, не то стараясь не допустить этого любой ценой. Куда-то пропал Эл. Позади остался поджидающий, кто же настигнет его первым – новая потеря сознания от ран или вражеский заряд, навигатор-инженер, лишившийся своей шлюпки.
Ситуация, в которую угодил Мидж, была чем-то удивительно похожа на саму эту войну – безумную игру в прятки с заведомо более сильным противником в надежде, что, когда случится настоящая крупномасштабная битва за узловые миры террианского сектора, перевес все-таки окажется на их стороне. Но ни помыслы врага, ни его реальные силы командованию так и не были известны. Игра в прятки с невидимкой, способным превращаться в пыль, чтобы спустя секунду уже снова быть собранным в бронированный кулак, жаждущий размозжить тебе череп.
Миджер наткнулся на Эла, когда настороженно обходил очередной вставший у него на пути холм. Выемка в грунте, где залег примар, была перепахана снарядами и почернела. То, что осталось от гермокостюма, висело какими-то несуразными клочьями, и было абсолютно мертво – тактика не показывала ни единой вспышки жизни некогда слаженного ловкого и сильного механизма.
Крепления шлема не выдержали прямого попадания, его отбросило на добрых два десятка метров. Даже после смерти развеселая ненависть ко всему окружающему не сошла с лица примара. Разорванной силой удара шеи сквозь расколотое забрало видно не было, и без этой детали голова Эла в шлеме выглядела мрачной шуткой, остальной Эл словно был закопан тут же, присыпан землей для смеха, чтобы торчала одна голова.
Миджер даже коротко рассмеялся.
На пути к реке ему дважды встречались патрули рыщущего по окрестностям врага. Но ему везло, он вовремя камуфлировался «в ноль», замирая под очередной корягой, как это уже было с ним однажды. Третий раз его спасло не везение, а та самая братская солдатская помощь. Тактика обозначила на карте маркер ведения огня, и уже секунду спустя подозрительно мелькающих вокруг штурмовиков как сдуло. Сонар подтвердил огневую точку, выдав расшифровку профиля донесшейся волны. Детонация боекомплекта. Инж закончил свою жизнь так, как хотел. Спасая Миджера. Догадывался ли он в тот момент, что стажера нужно сейчас искать не далеко позади, а далеко впереди?
Миджер перешел реку вброд, течение было несильным, но протащило его вбок метров тридцать. Пока он не выбрался на той стороне.
Пещеры казались безжизненными, пустыми глазницами на иссушенном лице Имайна.
Сонар работал на полную мощность, но никаких признаков ведущихся внизу тяжелых работ здесь, на поверхности, не было. Быть может, у них бесшумное производство… или их здесь действительно нет, ведь зачем бесшумное производство тем, кто не слышит, кто живет от века в вакууме безвоздушного межпланетного пространства?
Самое поганое, думал Миджер, что сигнал оттуда не пройдет. Что бы я там ни увидел, нужно вернуться, нужно сообщать, иначе – бесполезно. Все – бесполезно, все эти смерти, все эти страхи.
Капсула с синхронизированными отчетами – той их частью, что имелась на бортовом центре его гермокостюма, – легла в углубление скалы иглой вверх. Предельное время – минус тридцать минут от контрольной точки на принятие решения, нацеливание и залп. Если он не вернется, увиденное там, в глубине пещер, останется с ним. Но уже собранный материал все равно уйдет наверх. Есть шанс, что и его окажется достаточно для точного размеренного удара.
Слабое тиканье таймера надежно экранировано внешним корпусом, никто тебя не заметит, скромная информационная бомбочка. Да и кому ты нужна, такая.
Миджер подполз поближе к устью одной из боковых пещер.
Вроде чисто. Боже, как давно он тут не был. Для него теперь и «вчера» будет очень и очень далеким прошлым. Другой жизнью. Вчера – это где, это когда?
Черный зев пещеры на картинке тактики переливался всеми цветами радуги, протягиваясь куда-то вниз и вправо, испещренный следами пребывания здесь врага – мягкие стены несли на себе глубокие царапины прикосновений жесткой брони, на потолке пещеры расплывались радужные пятна механических испарений – следы ионизации, летучих масел, кристаллической пыли. Они были здесь, они проходили здесь. Значит, и тебе, Миджер, суждено здесь пройти. В одиночку.
Вспышка ясности бытия оборвалась чернотой.
Тьма поглотила его так же жадно, как она поглощает любой другой свет. Жизнь человека по имени Миджер Энис оборвалась так же бессмысленно, как когда-то началась. Тот туннель был ярким, а боль была ужасной. Этот туннель обнимал чернотой, а боли уже не было.
Это было как внезапное наитие. Удар, и ничего в ответ. Только все стало другим. Совсем. Другим.
Улисс каждый раз с содроганием посещал этот зал.
Обычная дверь, несложный замок, тонкие стены, которые ничего не стоит проломить ударом простой кувалды. Эту комнату, возможно, искали, но ее им было не найти.
На памяти Улисса весь этот комплекс перебазировался три раза, и каждый раз это происходило еще до того, как первые сканирующие лучи начинали слишком пристально исследовать заброшенные склады, или ничем не приметные лаборатории, или обычные жилые коробки жилого многоквартирника. Те, кто находился в этой комнате, несменяемо, безвылазно продолжая свое нескончаемое дежурство, знали, когда нужно
