беззаботного целителя. – Через год хозяин его прибил за какую-то оплошность.
Дальше путники шли молча. Марк, не зная, что можно сказать, просто следовал за Русаком.
Корчма обнаружилась в самом конце улицы ремесленников, за домом кузнеца, как мальчишки и показывали. На широком дворе добротный домик в два этажа смотрелся как знатный купец в компании менее удачливых товарищей. Гордый и крепкий, как молодой дубок, дом излучал довольство и успех, зазывал яркой крикливой вывеской: «Милость богов». Марк усмехнулся, подумал, что пусть лучше немилость царя, чем милость бога. Если какой небожитель решит потешиться с человеком, то считай, что несчастный нежилец боле.
– Пошли? – в нетерпении топтался целитель. – Есть охота, хозяин.
Даже сюда проникали запахи с кухни, дразня ароматом жареного мяса.
В животах путников заурчало, и они, ловя ноздрями соблазнительные запахи, уверенно вошли во двор и по выложенной камнями дорожке подошли к двери корчмы.
Шум веселящихся гостей, запахи еды и выпивки ударили по вошёдшим путникам, как взбесившаяся лошадь копытом. Марк оглядел просторный зал, выискивая свободный стол. Около большого очага с жарящейся на вертеле тушей кабана он заметил пустой стол и поспешил к нему. За ним торопливо шёл Русак, с любопытством глядя по сторонам. Со всех сторон неслись пьяные выкрики. Кружки стучали о стол, ложки – о тарелки. Слышался хруст косточек на крепких зубах.
– Что желаете?
Марк едва успел сесть, когда рядом, словно из воздуха, возникла тощая девица с оспинами на худом бледном лице. Она смотрела на путников тоскливым взглядом, но Марк заметил, как она быстро оглядела одежду и оружие гостей, оценила содержимое их кошельков и недовольно сморщилась. Опять бедные воины. Сколько их бродит по дорогам? Всех не накормишь задаром.
– Не волнуйся, расплатимся, – заверил её Русак. Наверное, он впервые был в корчме при деньгах. Целитель самодовольно усмехнулся и плюхнул на стол золотую монетку. – Неси побольше мяса и лучшего вина. Я такой голодный, что съем вон того кабана вместе с костями и копытами. Да скажи, чтоб мясо прожарили получше, не люблю когда с него капает кровь.
Жадный блеск в глазах девицы сменился восторгом, монета исчезла в недрах чистенького передника, и служанка поспешила на кухню.
Марк не проронил ни слова – пусть слуга за все отдувается.
Едва ли не быстрее, чем побежала на кухню, служанка вернулась обратно.
Русак подвинул поближе огромную миску с большими кусками жареного мяса, горячая подливка стекала густыми струйками с хрустящих боков, капала на стол.
Марк получил точно такую же миску и запустил в неё пятерню. Обжигающие куски мяса таяли во рту, тонкие косточки и хрящи громко хрустели на зубах, а хорошее вино охлаждало сухое горло, словно долгожданный дождь после жестокой засухи.
– Хорошо, – сказал Русак. Он довольно огладил рукой сытый живот и заинтересованно огляделся. Раньше не до этого было – одна мысль: как бы поесть. А теперь можно и по сторонам поглазеть.
Ларг скромно устроился на столе и жевал кусок из миски Марка. В змея он превращаться не стал: не то место, только народ распугал бы.
Марк не находил ничего мало-мальски интересного. Обычная таверна с обычными гостями. Часть завсегдатаев – из не самых бедных в городе семей, эвон как перед ними служанки раскланиваются, чуть не в пояс. Эти сидят чинно, словно на городской совет пришли.
Часть гостей были из тех, кто долго зарабатывает монету, ночами не разгибает спины, а потом приходит и спускает всё до последнего. И снова для них начинается тяжёлая жизнь. Зато долгими ночами при огарке свечи и томительными днями за работой они вспоминают, как весело проводили время.
А есть и такие, как Марк и Русак, кто случайно забрёл в чистую таверну в поисках хорошей еды и вина. Их сразу заметно по сосредоточенным лицам и непрерывно ходящим скулам.
– Не угостят ли щедрые господа кружечкой вина?
Рядом с Русаком возник старый пьяница. Он крепко прижимал к впалой груди рыжего, облезлого, как и он сам, кота. В глазах кота застыло такое просительное и жалкое выражение, что целитель похлопал по лавке, приглашая присоединиться.
Служанка снова принесла два кувшина вина и по миске мяса, грохнула на чисто выскобленную столешницу, так, что жирные, истекающие соком куски подпрыгнули, как живые, и поспешила к другим посетителям.
Русак подвинул вновь пришедшему миску и наполнил вином до верху большую кружку. Рыжий котяра набросился на мясо, и Русак с усмешкой наблюдал, как уменьшается горка перед толстой мордой.
– Ты здесь, наверное, всё знаешь? – обратился целитель то ли к коту, то ли к его хозяину.
– А как же! Нас с Князем тут все знают. – Старик кивнул на порыкивающего кота и с жадностью припал к вину, вылакал в два глотка и снова уставился на кувшин.
– А что у вас слышно? – продолжал расспрашивать целитель, подливая в кружку вина. – Что ваш царь? Принимает ли на службу воинов?
– Хе... Вот, к примеру, старый царь, бывало, объявит игры. На них всегда собирались самые удалые воины и похвалялись силушкой. Кто побеждал, того царь в войско брал. Это, скажу я вам, самое хлебное местечко было. А ныне юная царица игры отменила – говорит дорого, – поведал старик и уже совсем с пьяным сожалением добавил: – А какой праздник для простого люда был! Заезжему воину дорогу покажешь, он тебе за это медяк подаст. Лошадь подержишь – ещё один получишь. А игры закончатся, так старый царь бочку вина на площадь выкатит: пей – не хочу.
Говоривший жадно посмотрел на кувшин, но Русак подливать не стал.
– Наша царевна чудо как хороша собой, но стерва первейшая! Решила царицей стать раньше старшего брата. Поговаривают, что наняла убийцу. Но боги всё видят.
Марк почти не слушал болтовню старика, он вспоминал глаза Василики, нежный румянец, мягкую улыбку.
– Разве могла она такое злодейство умыслить? – не поверил Русак.
– Ещё бы! – охотно ответил старик, сладко жмурясь, точь-в-точь, как его котяра. – Люди говорят, что девка с характером, колючая, что твой еж. А теперь у нас за нового царя её дядюшка. Вот оженит на ней своего сына, так мы опять с новым царем будем. Может, опять ратные игры возродят.
– Когда ж свадьба?
– Дык сегодня. Вот посижу с вами и пойду смотреть.
Русак решил, что старый пьянчужка рассказал все, что знал, и плеснул ему вина.
Шумно рыгнув, тот надолго присосался к кружке, кадык на тонкой шее бегал вверх вниз, как шустрый заяц.
Осоловело причмокнув, пьяница продолжил:
– Вот скажу тебе, как на духу, мил человек, что нынче время такое. Одно расстройство. Все говорили, что после старого царя старший сынок будет. Ан нет! Однажды ночью помер он. А почему же ему не умереть, если с ножом-то в сердце. Вот как.
Дверь корчмы со стуком распахнулась, бдительный вышибала вскинулся, готовый выпроводить шумного гостя.
– Ты гляди, кто пришёл! – радостно взревел старик, углядев на пороге низкого неприметного мужичка.
– Знакомый?
– Ещё бы! Наш Микула все новости узнаёт раньше самого царя! Эй, Микула!
Старик замахал руками, как мельница крыльями, задел кувшин, и тот тяжело повалился на бок, красное ароматное вино растеклось по столу, тонкой струйкой устремилось к краю и закапало на пол.
Углядев разруху, которую учинил, пьяница с воем кинулся к луже на столе и приник губами, хлебая вино, как пёс, шумно и жадно.
Микула тем временем прямиком направился к столу завсегдатаев. Он наклонился и что-то азартно зашептал.
– Чушь! Не может того быть! – раздались голоса.
Привлеченные шумом к столу стали подтягиваться любопытные, послышались разноголосые
