поймешь. А говорить нельзя никому. Я тебя помню, потому и скажу. А чужим – не говори! Стыдно! То, что победили когда-то – вдруг в нашем родном городе! Я им это слово выкрикнуть боялся, даже когда били. Потому что нельзя! – Он хотел сказать что-то еще, но махнул рукой и ушел.
Олег вернулся в конец очереди. Отстоял еще раз. Опять спросил:
– Поленова Анна Николаевна! У вас?
Женщина долго водила пальцем по странице амбарной книги, взяла листок бумаги, сказала будто сама себе:
– А, Поленова? Нет, не поступала!
Олег нашел телефонный автомат, позвонил на работу Аниному отцу, стал сбивчиво рассказывать. Тот перебил, сказал, что все знает от соседки, что обзванивал больницы, а часа через полтора будет в Аниной квартире. Он произнес с нажимом: «Буду там, у Ани...». Олег ответил, что тоже приедет.
Повернул во двор ее дома, взглянул в сторону Верховного Совета и быстро отвернулся. Поднялся по лестнице, протянул руку к желтой кнопке звонка.
Николай Петрович сидел на диване, ссутулившись. Елена Викторовна прошлась по комнате и остановилась перед Олегом:
– Ну, просто могли не зарегистрировать. Бардак в этих больницах, как везде! Тем более – сейчас. Могли фамилию перепутать. И так бывает. В общем, завтра надо будет опять везде звонить. А до этого времени, может, Аня и сама найдется.
– Я заходил в милицию, – тихо говорил Николай Петрович. – Но там все оцеплено. Все кричат. Разговаривать никто не хочет.
– Сейчас, понятно, какое время, – перебила его жена. – И не надо говорить, что побежала именно туда. А то сразу начнутся расспросы: почему побежала, какие у нее настроения были? На заметку возьмут. Начнут дергать.
– А при чем тут?.. – удивился Олег.
– В том-то и дело, что при чем! – энергично перебила его Елена Викторовна. – Потому что сейчас будет большое разбирательство. Будут дознавать, кто кого поддерживал, где был и что говорил! А вы как думали! Конечно! И на работе начнут расспрашивать, и спецслужбы будут выяснять. А тут человек сам побежал к Белому дому! Поэтому и соседке надо объяснить, что мало ли зачем она куда побежала! В аптеку за лекарствами! Чтобы никаких разговоров не было. Все эти разговоры надо пресечь. И для всех сейчас должно быть ясно и понятно: Аня никаких разговоров о Белом доме не вела и ничем таким не интересовалась. Обыкновенная девушка! Занималась своими делами.
– Сейчас не об этом разговор, – вяло сказал Николай Петрович.
– И об этом тоже! – Елена Викторовна обернулась и посмотрела на мужа. – Всем известно, что у Белого дома собирался разный сброд! Я смотрела телевизор!
– Я там был все эти дни, – ответил Олег.
– Ну, теперь все понятно! – вскрикнула Елена Викторовна. – Но вы же – интеллигентный человек! Зачем вам это было нужно? Из любопытства, что ли? Их телевидение показывало. Они захватили машины. Разъезжали по городу, кричали матом. Это был кошмар какой-то... Я видела выступление актрисы. Как ее? Забыла! Она правильно говорила: зачем нам такая конституция? Зачем ее защищать? У Белого дома все фашисты собрались! А теперь со всеми, кто там хулиганил, будут разбираться!
– А что сейчас делать? – тихо спросил Николай Петрович.
– Я поеду опять по больницам, – ответил Олег.
– Давайте, так! Куда-то вы поедете, куда-то – я. Елена Викторовна больше не вступала в разговор. Стояла у буфета и разглядывала посуду.
По второму кругу было все то же: угрюмые очереди с женскими всхлипами и причитаниями. И те же ответы. И тогда возникли эти слова: «морг», «опознание». Он подумал: «Пойти туда? Нет, не смогу». Но на пятый день твердить себе то же самое стало уже поздно.
Была очередь как очередь. Только – за жутью. В первый раз, в Склифе повезло. Санитар посмотрел в какие-то бумаги, спросил Анин возраст и приметы. Ответил, что у них такой нет. Еще страшнее стало в Боткинской. Ани не было и там.
Невысокая пожилая женщина в черном платке стояла под желтыми лампами в полуподвале со сводчатыми потолками, держала в руке лист бумаги и растерянно твердила:
– Ну, как можно так? Что же они написали! Женщина нажала кнопку звонка у металлической двери, повторила:
– Ну, как же так можно!
Дверь открыла санитарка. Женщина показала ей лист бумаги:
– Кто это подписывал? Можно с ним поговорить? Санитарка заглянула в бумаги, сделала удивленное лицо:
– А чего? Все подписи! И печать – вот!
– Я вижу, что печать. Мне надо поговорить с тем, кто это подписал.
– Нету его.
– Как нет? Только что он мне эту бумагу отдал! Санитарка ушла, неплотно прикрыв дверь. Женщина посмотрела на Олега:
– Я сама – врач! Ну, что они мне тут о племяннике написали!
В дверях появился высокий молодой мужчина, спросил:
– Что у вас? – Взял из рук женщины лист бумаги. – Все в заключении написано! И ранения, и причина смерти! Какие вопросы?
– Ну, вы разве не видели? – Женщина взглянула на него. – Ведь под самым ухом рана, и кожа обожжена.
– И что?
– Как будто вы не знаете – что! Добивали его раненого. Поэтому и кожа обожжена.
– Мы откуда знаем? – зло спросил мужчина. – Про травму черепа я написал.
– А про ожог? Пойдемте посмотрим, что кожа обожжена! Я сама военврач!
– Никуда не пойду! – выкрикнул мужчина. – Все тут написано! Разрешил следователь тело выдать – выдаем! Не хотите – не берите. Это все – ваши трудности.
Олег вернулся домой вечером. На лестничной клетке на ступенях сидел мальчишка. Олег прошел мимо, стал открывать ключом дверь своей квартиры.
– Это вы? – спросил мальчик, поднимаясь. Олег вгляделся и узнал Аниного брата:
– Ты чего? Поздно уже.
– Правда, что Аня пропала? – Мальчик стоял перед ним и смотрел в глаза.
– Пока не нашли, – тихо проговорил Олег.
– Но найдут? Да?
– Думаю, что да. Завтра опять поеду.
– Я ее обижал, – сказал мальчик.
– Тебе так кажется, наверное, – ответил Олег. – Все должно хорошо быть.
– Я ей говорил, что она мне неродная. – Мальчик заморгал глазами, отвернулся и заплакал.
Олег держал его за плечи:
– Не надо. Она тебя всегда очень любила и любит. Не надо...
Он проводил мальчика до остановки, дождался, пока троллейбус закроет двери и тронется.
Возле дома его окликнули. Он оглянулся и увидел Пашку.
– Что такой задумчивый? Я на вечер пивка взял. Посидеть. Хотя по телеку смотреть нечего. Образованные в этот раз опять отличились. По полной форме. Позвонили мне из этой... организации девяносто первого года. Все, мол, тут. Тебя только нету. Ну, пошел я на них поглядеть к мэрии. Сразу меня в командиры по старой памяти! И отправили нас к Белому Дому. Так что я там все посмотрел. Совсем близко стоял. Как пальба началась, все м о и в миг попрятались. Зато уж какие ловкие оказались, когда эти белодомовцы выбегать начали. Я думал, они так, перед друг другом. Не-а, злобища кондовая была.
– У нас не числится, – сказала полная женщина и взглянула на Олега сквозь очки в золотистой оправе. – Неопознанных будете смотреть? Тогда в конце коридора подождите.
Олег стоял у стены, напротив доски объявлений с приколотыми кнопками листами. Перед ним, заложив
