как…
— Неважно.
— У нас нет штурманов: ни один из посланных в космос не возвратился.
— Я сам поведу «Электрон».
Когда «последний могиканин» отключился, Дор подумал, что опасность, которая нависла над безымянной планетой, даже больше, чем он мог предполагать поначалу.
— Добрый день! С пробуждением, капитан! — произнес незнакомец, приближаясь к Карлосу Санпутеру. Держался он сутуло, темная кожа еще больше подчеркивала страшную худобу. Седые пряди волос — и почти юношеское лицо.
Неужели это… Не может быть! Но вот человек усмехнулся, и у капитана исчезли все сомнения.
— Стафо!
— Добрый день, капитан! — повторил штурман со странной застывшей улыбкой. — А где же остальные?
Полтора часа кропотливого осмотра ничего не дали. Капитан, немного разбиравшийся в технике анабиоза, проверял одно внешнее реле за другим. Стафо, Роб и манипуляторы ему помогали. Реле времени было исправным, однако на пробуждение не включалось. Это могло означать только одно: повреждение следует искать не снаружи, а там, за массивными люками.
— Вскроем двери, — предложил Стафо.
— Нельзя, — покачал головой капитан. — Это грозит опасностью усыпленному организму.
— Но на Земле… — вставил Роб.
— В земных условиях — дело другое, — повернулся к нему капитан. — Там есть для этого специальные приспособления, которых мы лишены.
Карлос и Стафо продолжали разговор, а Роб подкатился к одному из люков — на нем красовалась цифра 13 — и принялся что-то рассматривать на полу, раздвигая щупальцами мягкие ворсинки.
— В каком состоянии «Рената»? — спросил капитан, после того как Стафо вкратце рассказал о своих злоключениях, начиная с того часа, как экипаж погрузился в анабиоз.
— Тут сведений немного. Видимо, вокруг корабля продолжают клубиться бурые облака. Те самые, пробу которых я взял.
— И это все?
— Все.
— Действительно, немного, — нахмурился капитан — Ты не собирал сведений об открытом космосе?
— Видишь ли, Карлос… Каждый день на всех экранах корабля вместо картин окрестного космоса я видел… — Штурман замялся.
— Говори! — приказал капитан.
Стафо рассказал с загадочных видениях, фактически лишивших «Ренату» зрения.
— Дело серьезное, — сказал Санпутер, внимательно выслушав рассказ штурмана.
— Может быть, кто-то пытается вступить в контакт с нами? — высказал предположение Стафо, глядя на копошащегося Роба.
— Нужно разобраться, с чем мы имеем дело. Пройдем по самым важным отсекам корабля.
— С чего начнем? — спросил штурман, делая шаг к двери. — С головного отсека?
— Нет, с сектора Арпады.
— Антуанетты?
— Для нас нет сейчас важнее задачи пробуждения остальных членов экипажа. Попробуем поискать решение ее в биопроцессах, — сказал капитан.
— Разумно, — согласился Стафо.
— Роб, ступай с нами! — крикнул капитан.
Обзорный экран встретил их огненной свистопляской, к которой штурман успел уже привыкнуть, но которая поразила капитана.
— Да-а, дела, — только и сказал он и провел рукой по лицу, будто прогоняя наваждение.
Несколько минут они оба стояли как завороженные, глядя на калейдоскоп сменяющих друг друга картин.
…Гибкий сильный отросток ударяет по клавише, и на перфоленте посреди математических символов выскакивает дополнительный знак — маленькая горизонтальная черточка.
…Шар с колышущейся поверхностью, снабженный быстрыми упругими щупальцами, огромными скачками несется по слегка всхолмленной поверхности.
— Пойдем, Стафо. Экранами займемся позже. У нас есть дела поважнее, — сказал Карлос Санпутер и направился к выходу. Он был уже почти у люка, когда его остановил крик штурмана.
— Человек! Человек! — повторял Стафо.
— Где человек?
— Здесь, на экране, когда ты отвернулся, промелькнул человек.
— Гм, гм.
— Главное — этот человек был похож на тебя, Карлос! Такой же высокий, чуть сутуловатый… Вислоусый, широкоскулый…
— И все это ты рассмотрел за доли секунды?
— Жаль, Роба не было здесь. Он бы зафиксировал все на фотопленке! — с отчаяньем произнес штурман.
— Значит, чудеса еще не перевелись на белом свете! Ладно, пойдем в отсек Антуанетты, Роб там дожидается нас. Авось я еще когда-нибудь появлюсь на экранах «Ренаты», — усмехнулся Санпутер.
Ленты на корабле еще не работали, и до отсека Арпады им пришлось добираться пешком, точнее, пользуясь штангой невесомости. Оба, словно сговорившись, ни словом не упоминали о том, что больше всего их тревожило, — о судьбе остальных членов экипажа, которые в положенный срок не пробудились от анабиоза.
Когда они вошли в биоотсек, там уже действительно находился Роб. Почти скрытый установкой для анализа микрометеоритов, он что-то делал у герметического куба. Это был контейнер, в котором Антуанетта хранила обломки вещества, доставляемые ей из внешнего пространства.
— Вот здесь я упал в обморок, когда вернулся с вылазки, — сказал Стафо, указывая на пол. — Хлопнулся, как барышня кисейная. Спасибо Робу — привел меня в чувство.
— Переутомление и перегрузки — это все понятно, — перебил капитан. — Но давай разберемся поглубже. Ни до, ни после в обморок ты не падал. Логика такова: вступил ты в контакт с бурым веществом — у тебя наступило резкое ухудшение самочувствия. Ушел от контакта — состояние улучшилось.
— Твоя логика хромает, Карлос.
— В чем?
— В том, что не было у меня с этой мерзостью никакого контакта?..
— А вылазка?
— Я был в гермоскафандре, а потом прошел дезокамеру. Что же я, космической инструкции не знаю? — воскликнул Стафо.
— Представь себе, например, некий магнит, — начал Санпутер после паузы. — Ты не знаешь его свойств, но хочешь избавиться от его воздействия. С этой целью ты запираешь его в герметический контейнер и думаешь, что достиг желаемого. Между тем магнит продолжает воздействовать на окружающее пространство и на тебя тоже…
— Боже, какой же я идиот! — воскликнул Стафо и хлопнул себя по лбу.
— Чем ты занят, Роб? — обратился капитан к роботу. Тот в ответ промычал что-то нечленораздельное.
— Чудеса продолжаются, — покачал головой Карлос Санпутер. — Впервые за годы полета Роб не отвечает на вопрос!
Стафо, заинтригованный донельзя, вслед за капитаном подошел к роботу. Тот, подогнув мощные щупальца, стоял перед контейнером, что-то напряженно изучая. О трудной работе мысли говорил кустик
