бывший алкоголиком, а с недавних пор попавший в зависимость от Парадокса, знал эти утренние постэффекты, когда оставшаяся часть тебя чувствует себя слишком хорошо.
— Привет, — произнес он в ответ на приветствие Лудильщика.
— Привет. Как ему и советовали, Чен подождал.
— Мы-ых, — произнес свистящий голос. Затем последовала долгая пауза, а потом: — Мы- Шикари.
— Привет. Называйте меня Чен.
На этот раз Лудильщик выжидательно помолчал.
— Шикари — это старое слово, употреблявшееся на Земле, — наконец произнес он, так как Чен никак не прореагировал на его имя. — Оно означает «охотник». Мы думаем, что оно соответствует ситуации, а может быть еще и забавно. Но ты не смеялся.
— Прошу прощения. Но раньше я никогда не слышал этого слова.
— Да, — коротко прогудел раструб. — Видишь ли, мы шутим. Мы не думаем, что тебе смешно. По тебе этого не видно.
Не видно. Чену было интересно, мог ли Лудильщик по-настоящему видеть его. В сумме отдельные компоненты имели тысячи глаз, но каким образом они пользовались ими, чтобы обеспечить зрение всему Лудильщику? Чен указал на сотни компонентов, все еще разбросанных по полу.
— Вы все Шикари? Или только те, которые объединились?
Последовала пауза, сопровождавшаяся жужжанием. Признак смущения?
— Думаем, мы поняли твой вопрос, хотя и не уверены в этом. Раньше мы все были Шикари. В будущем мы все будем Шикари; а сейчас мы все можем быть Шикари. Хотя в данный момент мы не все Шикари.
— Я понял. Но почему вы сейчас не все Шикари? Разве вы не мыслите лучше, когда объединитесь?
Лудильщик принял очертания, грубо повторявшие человека, с руками, ногами и головой. Когда он двигался вперед по кабине, им руководило две силы: движения в сочленениях тела и трепетание тысяч крыльев его компонентов.
— Чен, ты задал много вопросов в-в-одном, — произнес шипящий голос. — Слушай внимательно. Во- первых, если мы захотим, мы в любой момент можем соединиться все вместе.
— И когда вы сделаете это, сила вашего разума возрастет?
— И да, и нет. Когда мы соединяемся, у нас, несомненно, появляется больше мыслительных единиц, которые ты можешь называть силой разума. Но мы так же становимся менее эффективными. Мы становимся медлительнее. Нам нужно намного больше времени для объединения — время у нас уходит на завершение мысли и формирование решения. Это время растет пропорционально нашему росту, как вы говорите, по экспоненте, вместе с количеством элементов. Если у нас есть время и перед нами стоит сложная задача. Мы объединяемся с большим количеством связей. Больше контактов, чтобы создать одно тело. Но потом время интеграции может возрасти настолько, что некоторые компоненты начинают умирать от голода. Когда мы соединены, мы не можем добывать себе пищу. Поэтому компоненты должны либо отсоединиться, либо умереть. То, что ты видишь сейчас — самая эффективная форма, тот компромисс, который мы предпочитаем для обеспечения как скорости, так и глубины мысли. Свободные элементы, которые ты видишь, поедят, отдохнут и соединяться. Когда придет время, произойдет замена: сытые и отдохнувшие займут место голодных и уставших.
У Чена было еще множество вопросов, хотя они уже запаздывали со взлетом. Как Лудильщик решал, когда и как объединяться? Принял ли он форму человека только для удобства Чена? Насколько разумными были компоненты, когда объединялись вместе? (У него было чувство, что на этот вопрос он получил ответ во время своих первых занятий на Горе, но все, сказанное ему до того, как стимулятор Толкова сотворил свое чудо, ощущалось смутно и ненадежно.) Как компоненты узнавали, объединяться ли в массу или оставаться в стороне? И самое главное, если Лудильщик постоянно изменял свою структуру, как в нем могли возникать простое самосознание и специфическая индивидуальность? А у Шикари все это было, он даже претендовал на наличие чувства юмора.
Так много вопросов, и каждый из них жизненно важен для успеха команды преследования, а не только для удовлетворения любопытства Чена. Но с ними придется подождать до встречи с остальными членами команды преследования.
Чен приготовился взлететь, но потом решил, что ему следует посоветоваться с Шикари. В конце концов, раз они называются командой, они должны действовать сообща.
— Шикари, ты готов отправиться в путь?
— Мы готовы.
— В таком случае, не хочешь ли ты продвинуться вперед? Если ты хочешь изучить ландшафт, тебе лучше присесть (а может ли Лудильщик сидеть?) рядом со мной.
— Это будет очень хорошо. — Лудильщик изменил форму. Он начал скользить вперед, как гигантский темно-пурпурный блин, через спинку и вокруг сиденья пассажира, вокруг ног Чена. В центре возник переговорный раструб.
— И, возможно, пока мы в пути, — сказал Шикари, — мы можем еще немного поговорить. Когда возможность, мы хотим выяснить множество вопросов относительно странной формы и функционирования людей.
Глава 19
Для туриста все жители одной страны кажутся одинаковыми.
Саргассова Свалка для Фоб Уиллард Была таким же чужим местом. Первые неделю-две гвардейцев Саргассо с их разрушенным интеллектом она различала разве что по полу. Две вещи изменили ее отношение к ним. Первым было то, что Лютер Брейчис настоял на ее присутствии на строевом смотре гвардейцев с последовавшим за этим официальным приемом и обедом. Конечно, вполне естественно относиться к мужчинам и женщинам, как к безликим существам, если ты всего лишь проходишь мимо них в коридоре или принимаешь от них поднос с едой, но намного труднее так относиться к ним, стоя или сидя лицом к лицу с этими существами и ведя (или пытаясь поддерживать) с ними разговор.
Ибо для многих гвардейцев поддерживать беседу было выше их сил. Лютера Брейчиса не смущал этот факт. Он знал каждого из сотни жителей, он легко общался с ними и поведал Фоб о подвигах, приведших этих людей на свалку. Она была просто шокирована, узнав, что многие из мечтателей с пустыми глазами, сидевшие за длинным столом, были настоящими героями, всеми покинутыми останками смелых мужчин и женщин, которые спасали от крушения корабли. На обед они явились при медалях, но большинство из них, похоже, забыли о былой славе. Только у нескольких из них лица прояснились, и на губах появились улыбки, когда Брейчис обратился к ним, используя старые титулы.
И прием, и обед были мимолетным событием, но после них Фоб начала дифференцировать отдельных гвардейцев и обращаться к ним по именам.
Это привело к еще большим переменам в ее отношении к ним, хотя последовавшее событие не имело ничего общего со светскими манерами. Оно было продиктовано простой необходимостью. У Фоб была работа, с которой нельзя было справится, имея лишь одну пару рук. Она оставила заполненную азотом сферу, просмотрела список гвардейцев и отправилась в отдаленный район Свалки.
Он был там, сидел в жилом павильоне и смотрел на звезды (или в пустоту). Он знал, что Фоб была здесь, но даже не повернул головы при ее приближении.
— Капитан Ридли, вы заняты? — Дурацкий вопрос: он уже не знает, что означает быть занятым. — Мне нужна помощь. Не могли бы вы пойти со мной и кое в чем мне помочь?
Он был тем гвардейцем, который, похоже, отвечал за организацию обеда. Когда-то он даже сказал ей пару слов. Но сейчас он не пошевелился и ничего не ответил.
Фоб, проклиная себя за то, что вообще пришла о чем-то просить, вышла в шлюз павильона и тут, к своему удивлению, обнаружила, что Ридли последовал за ней.
