НАКАНУНЕ НОВОГО ГОДА

В такое время, когда кончается полугодие и до великого зимнего праздника остаются считанные дни, школа гудит, как трансформатор высокого напряжения. Ломается четкий рабочий ритм. Оставшаяся еще невыполненной громада дел не укладывается в строгие клетки времени, очерченные расписанием и звонками.

Идут контрольные по всем предметам. Спешат учителя побольше выставить оценок в журнал. Спешат ученики получить еще одну и, конечно же, лучшую оценку, которая решит судьбу четвертной. Опрашивают в классах и в залах, в лаборантских и прямо в коридоре у подоконника.

В эти последние дни перед Новым годом ученик весь как на ладони. Тут не скроешь ни равнодушия, ни зависти. Некогда позировать и разыгрывать непризнанного гения. Нужно доказать сейчас, что ты знаешь и умеешь. Откладывать дальше некуда.

В эти дни у самых стойких вдруг блеснет слезинка. Записной лентяй, получив „законную тройку“, вдруг просияет от похвалы учителя и, вылетев в коридор, в телячьем восторге огреет приятеля по спине или пройдется вдоль стены на руках.

Возбужденные лица. Ускоренный темп. Все куда-то бегут, ищут, надеются. Из глубоких каменных недр подвала поднимаются по этажам, летят колодцами лестничных клеток, подхлестывают всех бойкие перестуки молотков, игривые взвизги пил.

Легкие сквознячки несут вдоль коридоров волнующие полузабытые запахи. Пахнет молоденькой ёлкой, душистой сосновой смолой, пахнет клеем, бумагой, гуашевой краской.

В приоткрытые форточки классов врываются струи густого морозного воздуха. В школе светло от ослепительной белизны первого снега, наконец-то выпавшего в конце декабря.

Идет Новый год. Он уже близок. Готовься. Встречай его.

День рождения мамы 31 декабря. К этому дню Зиновий с папой придумывали сюрпризы. Новый год всегда встречали дома. Папа говорил: „В этот день семья должна быть в сборе. А если нам скучно станет, то какой же это дом и какая это семья!..“

И действительно, скучно им никогда не было.

А теперь, когда папы не стало, обо всем должен подумать Зиновий. Он так считал. С сентября откладывал деньги, что мама давала на завтраки. Продал соседям бочку, выловленную в Дону еще весной. И перед ноябрьскими праздниками они с Сашей купили маме черные туфли с золочеными колечками.

Но мама говорит: „Самая большая радость для меня, чтобы ты рос умным и здоровым, учился как следует. Чтобы слава о нас, Угловых, шла добрая …“ А вот тут-то получается заковыка. И надо же было с этим Сундуком связаться, будь он неладен! Ну, теперь все! Алевтине Васильевне слово дал… Надо завтра попросить, чтобы еще раз по литературе спросили. Тогда в четверти не будет ни одной тройки. Вот мама обрадуется!..

Но все получилось совсем не так, как думал Зиновий.

Класс встретил Зиновия и Женю как героев:

— Законно!.. Молодцы!.. Против семерых „гзшников“!.. Правда что Сундук на карачках бежал?.. Угол, это ты Грачу врезал? По-японски?! До сих пор ходит боком, шею не повернет!..

Зиновий с синяком под глазом и Женя с носом, распухшим, как картошка, не знали, куда деваться. Их выручила Зойка:

— Глядите, ребята! Сундук заявился. Айда посмотрим!

На круглой, упитанной физиономии Валерки от рта к ушам, как усы, веером расходились узкие ленточки лейкопластыря.

— Гля, ребята!.. Как кот!.. И усы!.. Усы белые! — кричали, окружая Валерку, мальчишки. А Зойка высунулась из-за ребячьих спин и с наслаждением пропела: „Мя-а-ау-у-у!“

Под хохот и мяуканье сбежавшихся со всех сторон ребят Валерка еле пробился к дверям класса.

Три урока подряд писали контрольные, а на четвертый вместо Марии Павловны пришла Елизавета Серафимовна:

— Зоологии не будет, — объявила она, — у вас есть счастливая возможность поправить оценки по литературе. Ну, кто первый?..

По классу прокатился ропот, но сказать прямо никто не решился.

— Нет желающих?.. Тогда начнем снизу. Углов. Иди и прочитай „Три пальмы“. До конца.

— Я же не повторял. А там шестьдесят строчек! Я вчера…

— Понятно, — перебила учительница. — Вчера ты готовился к побоищу. Тогда ставлю тебе двойку.

— За что мне двойку? Я завтра расскажу на литературе.

— Завтра будет завтрашнее, — она полистала журнал. — Кстати, и по зоологии у тебя две двойки подряд.

— Неправда! — вскочил Зиновий. — Должно быть „пять“!

— Ну, знаешь!.. Тогда иди в коридор проветрись. Иди, иди!..

На перемене Зиновий с Женей побежали в учительскую, потом в канцелярию. Словоохотливая секретарь школы сказала, что Мария Павловна уехала на каникулы к заболевшей дочке в Киев.

— Не я буду, если не загляну в журнал! — неистовствовал Зиновий. — Чтоб он пропал! Чтоб он сгорел, проклятый!..

Двадцать шестого и двадцать седьмого декабря Зиновий был сам не свой. Уклонялся от разговоров. На переменах уходил от друзей куда-то на чужой этаж и возвращался только со звонком. Домой тоже убегал один, не дожидаясь Жени с Сашей.

А двадцать восьмого еще перед началом уроков шестой „б“ услышал сногсшибательную весть: ПРОПАЛ КЛАССНЫЙ ЖУРНАЛ.

Уроки шли один за другим. Но все было не так. Учителя хмурились: непривычно вести урок без журнала. Хотя и знают каждого, но все-таки… Ученики тоже нервничали: хорошо, если учитель про какую- то двойку забудет. А если не вспомнит про полученную с таким трудом четверку?.. И журнал, который редко кто любит, превратился в вещь необходимую, желанную.

Куда он мог деться?.. Украли?.. Но кто?.. И зачем?..

„Я ОЧЕНЬ ХОЧУ ТЕБЕ ВЕРИТЬ…“

Два дня искали журнал, но так и не нашли. Такого ЧП в школе еще не было, и директор решила во что бы то ни стало добиться истины. Вызывали учителей и уборщиц, сторожей и швейцаров, и, конечно, больше всего — учеников шестого „б“.

Елизавета Серафимовна сразу сказала директору:

— Если виновник из моего класса, то это, конечно, Углов.

— Почему вы так думаете?

— Во-первых, я знаю мальчишек лучше, чем кто-нибудь. Во-вторых, Углов самый грубый, лживый и безответственный из всех. В-третьих, у него были двойки!.. И еще… ну как бы вам это сказать… он испытывает особую, мягко говоря, неприязнь ко мне…

— Елизавета Серафимовна, — сказала директор. — Я задам вам вопрос. Но ответить на него нужно прямо. Или совсем не отвечать, — и, когда учительница, насторожившись, кивнула головой, продолжила: — Почему вы так не любите этого мальчишку?

— Но я вам уже объясняла. Во-первых…

— Извините, — оборвала разговор директор, — я вижу, что вы не в состоянии… — и, встав из-за стола, сказала уже официальным тоном: — Все, что вы сообщили, я поняла и вот даже записала, чтобы не забыть. Пришлите ко мне Углова.

Зойка Липкина остановила Карпенко в коридоре:

— Пойдем за угол, мне нужно тебе что-то сказать.

— Пожалуйста. А о чем?

— Женя, — глядя в сторону, спросила Зойка, — ты любишь елку?

— Конечно! А кто не любит?

— Вот хорошо! Огни. Дед Мороз. Игрушки.

— И всё? — удивленно вскинул на нее глаза Женя.

— Нет! Что ты. Еще серпантин! Смешные маски. Танцы!

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату