Гопакиада

этом официальная Вена, разумеется, оставалась в стороне. Еще серьезнее оказалось то, что Эмский указ, направленный против относительно немногочисленных экстремистов и сепаратистов, при всей своей половинчатости рикошетом ударил и по «умеренным», вполне лояльным кругам. Люди были обижены и напуганы. Страсти накалялись. До сих пор довольно безобидное, российское «украинофильство» быстро радикализировалось; деятели малороссийской культуры потянулись в Галицию, где их принимали крайне сочувственно и дружелюбно, понемногу вовлекая в свою деятельность и знакомя с кураторами из спецслужб Австро-Венгрии и Германии. Те, в свою очередь, выражали сочувствие и готовность помочь, постепенно вовлекая известных и влиятельных эмигрантов (и открыто, и вслепую) в операции по распространению «народовских» взглядов в Российской Империи. В 1885-м «народовцы» делают решительный шаг, официально размежевавшись с «Русьской Радой» и создав альтернативную, «Народову». Спустя пять лет при самом активном участии венских и берлинских «друзей» они заключают соглашение с лидерами польской общины, согласившись, что «делают одно братское дело». И, наконец, 25 ноября 1890 года, на заседании Галицкого Сейма, «народовский» лидер Юлиан Романчук выступает с заявлением о том, что отныне «народ Галицкой Руси не имеет ничего общего ни с остальной Русью, ни, главным образом, с финнами, теперь имеющими себя великороссами». Это фактически не просто заявление, это манифест, фиксирующий отказ нового поколения галицийской интеллигенции от «русьского» наследия и заявку на роль не только наставника и проводника Малой Руси в счастливый новый мир, но, если придется, и конвоира.