– Хороший результат, – кивнул Фомин, – Даже, если не брать в расчёт моих охранников.
– Слишком хороший для воспылавшего любовью к Родине эмигранта.
– Ты профи, Денис, – кивнул хозяин, – Отличный профи. А они работают за деньги.
– Это предложение? – улыбнулся я.
Если они думали меня смутить – пусть разочаруются.
– Да, – сказал Фомин, – Почему бы и нет?
Перспективный разговор. Деловой.
Чем дольше он длится – тем лучше.
– Извините, – озвучил я, – Где здесь туалет?
– Валдис, проводи гостя.
Идти было недалеко – дверь в дальнем конце комнаты.
Мне даже позволили запереться в кабинке.
Интересно, есть здесь «видео-жучок»?
Я провёл внутри изрядное время. Куда торопиться?
Потом, так же неторопливо, намыливал руки и подставлял их под горячую воду. Смотрел в зеркало, а в голове болталась дурацкая мысль: что за физиономия уже угодила на листовку «Разыскивает полиция» – мой фото-робот или настоящий снимок из паспорта?
По ту сторону стекла, кто-то малознакомый тщательно, будто от этого зависела его жизнь, мыл руки.
Сколько тебе лет, Воронин?
Тридцать? Двадцать пять?
Впервые я могу разглядеть твою рожу в подробностях. Короткие волосы. Недельная щетина. Загорелое лицо в ссадинах и царапинах. Глаза – серые. Ничем ни примечательная внешность. Плечи – широкие, но сложение – не богатырское.
Ты – «профи»?
Это давно ясно. Только ради чего притащился сюда аж из Англии?
Я не знаю ответа.
А ты не скажешь…
Глава 9
Когда вернулся, Баз листал журнал «Русский Newsweek». Фомин откинувшись в кресле, разглядывал звёзды. Комната – ярко освещена, но хозяин не боялся далёких снайперов. Панорамное окно – наверняка бронированное, с односторонней прозрачностью… А может, его и вовсе нет? Если оно умеет показывать картинки, тут необязательно быть окну. Глухая стена, на которой объёмный экран сверхвысокого разрешения…
– Ты как, Денис? – заботливо поинтересовался Юрий Петрович.
– Нормально.
По-свойски я расположился в кресле напротив. Хорошее кресло, удобное… И я почти привык, что «нибелунг» беззвучной тенью нависает у меня за спиной.
Хотя… Раньше меня бы это не остановило.
– Уединение способствует мозговой активности, – подмигнул Фомин, – Ты уже принял решение?
Я налил себе персикового сока из пластмассовой бутыли. Глотнул и уточнил:
– Это ведь риторический вопрос?
– Люблю сообразительных, – кивнул Юрий Петрович, – Я тебя нанимаю и плачу вдвое.
– Щедрый жест. Но сперва, что от меня требуется? Вы же понимаете, сейчас я утратил форму…
– Хватит косить под дауна, – вмешался Баз, – Кто заказчик? Кому нужна партизанская война в отдельно взятом Плещеевском районе?
Ого! Пресс-секретарь теряет терпение. Голубые глазки зло сверкают через линзы. Этот давно бы отправил меня на физиотерапию с применением дыбы, шокера и иных «укрепляющих» средств…
Про амнезию не стоит даже заикаться.
Я спокойно глянул на Фомина:
– Вам должно быть известно. В таких делах работают через посредников.
– Конечно, – согласился он, – И заказчик даже не главное. Главное, что ты делал в Болхове?
Если б я не допил стакан с соком – точно бы поперхнулся.
Откуда? Они не могут знать!
– Я там не был, – выдавил чистую правду.
– Хорошие актёрские способности, – похвалил Фомин, – Удивление сыграно точно.
Баз моргнул:
– Если мы кажемся тебе идиотами – это обманчивое впечатление.
– Неужели? – процедил я.
Очкастый меня раздражал. Всё сильнее.
И без него тошно. Мир переворачивается в мозгах. Сплошные тайны вокруг. А вдобавок я должен лицезреть эту холёную физиономию гедониста…
Что уставился, господин пресс-секретарь?
Сколько девчонок ты уже отправил в то питерское заведение? Говоришь, там
Несколько мгновений мы сверлили друг друга жгучими взглядами.
– Не надо ссориться, – внятно сказал Фомин.
Баз отвернулся.
Юрий Петрович пригубил минералки. И уверенным голосом уточнил:
– В бывшей России – не менее трёх населённых пунктов с названием «Болхов». Тот, что на моей земле – ничем особо не примечателен. Кроме факта, что раньше там имелся институт. Очень секретный. Кто его знает, над чем там трудились за государственные деньги. Только думаю, они преуспели. Даже за океаном их успехи оценили. Баз, как именовалась та операция?
– «Тишина», – буркнул пресс-секретарь.
– Удачное название. Москва ещё держалась, когда наши американские друзья провели спец- бомбардировку. Высадили десант и перевернули весь городок вверх дном. Вывезли всё, что имело ценность. Или
Спец-бомбардировка?
Я вспомнил слова Кирилловича: «От города ничего не осталось».
– Ты молчишь, Денис? Может, что-то добавишь?
Я посмотрел в его зрачки. Где-то там пряталась живая тьма. А я опять шёл через ночной город. Город, которого нет…
– Странно, что вас волнуют такие давние события. Болхов на вашей земле. Вероятно, вы успели проверить там каждый камешек.
– Правильно. Ничего кроме пустых зданий… – Фомин усмехнулся, – Открою секрет – у меня есть мечта. Когда-нибудь устроить здесь заповедник. Настоящая дикая природа – но с оазисами уюта и цивилизации. Я люблю комфорт, только города меня утомляют. И люди – тоже.
«Вот ради чего выселяли деревни? Ради уюта и комфорта?»
Вслух я сказал:
– Хорошее вложение капитала.
Он кивнул:
– Не понимаю тех в Тульском правительстве, кто отдаёт тысячи гектаров под химические свалки. Ведь, когда всё устаканится – земля вырастет в цене. Для европейцев – тут настоящая экзотика. «Old Russia». И остатки Болхова удачно вписались бы в инфраструктуру.
– Разумно.
Я вдруг представил себе пустой город – как огромный «диснейленд». И в парке аттракционов – тир со стрельбой по живым мишеням…
Юрий Петрович расслабленно откинулся в кресле. Нет, он совсем не похож на злодея. Скорее, на делового человека. Кириллович был прав: жалость – внеэкономическая категория…
