— А что, тебя в самом деле тревожит, чтобы все было правильно?
Адам огрызнулся:
— Ты же Всеведущий, ты должен знать!
— Мало ли, — ответил Голос, — что Я знаю. Я не отвечаю на то, о чем не спрашивают.
Адам спросил зло, но сам услышал, как в его резком и требовательном голосе прозвучало отчаяние:
— Если Ты добр, то почему приходится сверять каждый шаг, чтобы не оступиться? Если душа — это часть Тебя, а Ты безгрешен, то как же люди, обладатели души, могут грешить?
Голос после долгой паузы произнес одобрительно:
— В Эдеме ты подобные вопросы не задавал. Насколько же ты повзрослел, Адам! Но зачем тебе ответы на такие сложные вопросы, которые ничего не дадут твоему огороду? И не помогут приносить больше добычи из леса?
— Не знаю, — ответил Адам. — Чувствую потребность.
— Чувствуешь потребность, — повторил Голос задумчиво. — Потребность не в еде, не во сне или совокуплении, а в таком вот отстраненном знании. Что ж, Я могу тебе кое-что сказать, но поможет ли это тебе?.. Помнишь, ты рассказывал Мне еще там, в саду Эдема, как ты увидел во сне создание мира?.. Я тогда поразился, что даже в той крохотнейшей искре, которую Я дал тебе, сохранилась какая-то память…
Адам вздрогнул.
— Так и было?
— Нет, конечно, — ответил Голос. — Все искажено, и… все не так. Потому вот тебе еще одна из заповедей: снам верить нельзя. Вещих снов не бывает. Заповедь не главная, даже не заповедь, но все же следуй ей, не будешь обманут.
— А как был создан мир? — спросил Адам.
В Голосе прозвучало удивление:
— Адам, об этом ли надо спрашивать?
— Не знаю, — признался Адам. — Но почему-то я всегда об этом думал. Голодал, мерз, а думал о том, как был создан мир. Глупо, да?
— Очень глупо, — согласился Голос. — У тебя человечество разделилось на три ручья, а теперь уже на три реки: Авеля, Каина и Сифа, что сулит великие беды. В твоем роду сейчас единственный праведник — Енох, а это почти катастрофа, а ты… спрашиваешь о создании мира! Ну, хорошо, хорошо, если тебе это казалось очень важным, то… возможно, так и есть. На самом деле, чтобы создать этот мир, Мне пришлось очень сильно ужаться, чтобы получилось место, где Мое присутствие не так… заметно. Это было очень непросто из-за того, что Я Вездесущий, Я нахожусь всюду и везде, и воля Моя творится всюду. Но Я сумел ужаться, чтобы во Мне появилось такое место… где Меня практически нет. Конечно, Я есть и там, но там Меня совсем мало. Вот там Я и создал нечто… человеческих слов и понятий пока нет, это нечто Я назвал… мир Ацилут, если подбирать подобие на твоем языке. В мире Ацилут Я ужимался еще много раз, убирая Свое присутствие, пока не сумел подготовить уголок для создания материального мира. В самом Ацилуте материи нет, это… ты бы назвал его духовным миром, но и он невыразимо груб и прост в сравнении… гм… Зато в самом дальнем уголке Ацилута удалось создать, еще раз много ужимаясь, материальный мир…
Адам переспросил:
— Землю?
— И все остальное, — ответил голос. — Все материальное. Земля там меньше песчинки в океане. Так Я и создал этот мир. Здесь Мое присутствие минимально, что позволяет тебе спорить со Мной и противоречить Моей воле. Здесь даже ангелы Мне противоречат, этого даже Я не ожидал! Конечно, самая большая Моя забота не о том, чтобы не дать тебе удариться лбом о дерево. Мне важно удержать силы сжатия и не позволить материальному миру вернуться в свое первоначальное состояние…
Плечи Адама зябко передернулись.
— Это как? Весь мир растворится в Тебе?
— Да, — ответил Голос. — И все материальное исчезнет. И не свершится то, ради чего он создан! Но сейчас этот мир существует, в нем все люди обладают свободой воли. Они могут выбирать любой путь, в том числе и неверный путь развития, Я называю его путем греха. Да, Адам, это Мое главное желание: чтобы люди обладали свободой воли! Вот тебе и ответ на твой вопрос.
Адам спросил внезапно:
— Почему Ты мне это рассказал?
— А ты как думаешь?
Адам прошептал:
— Я это уже никому не расскажу… верно?
Голос прозвучал с некоторым замедлением:
— Верно.
— Почему?
— Время вышло, Адам, — произнес Голос сурово, но с сочувствием. — Огонек твоей жизни погаснет вместе с искрой заходящего солнца.
У Адама вырвалось помимо его воли:
— Я не хочу умирать!
Он сжал челюсти до хруста, Всевышний застал его врасплох, иначе ни за что бы не признался в такой слабости. Мужчина не должен страшиться смерти, он должен только желать умереть красиво, на бегу, в порыве, на взлете.
— Господи, — взмолился он жарко. — Я не хочу умирать!.. Я виноват, я грешил… Господи, зачем я отдал семьдесят лет какому-то ребенку… целых семьдесят лет своей драгоценной жизни, где каждый день, каждая минута — сокровище? Я передумал, верни мне те годы! Я не хочу их отдавать! Это же как бесконечно много — целых семьдесят лет…
Голос произнес с сочувствием:
— Учись отвечать за свои решения. Что сделал, то сделал. Этого уже не вернешь. В следующий раз сперва думай.
— Господи!.. Какой следующий раз?
— И да будет всегда так, — произнес голос, игнорируя его вопрос. — Уроком тебе и твоим потомкам.
— Господи, но ведь умирать… ужасно.
Голос ответил непреклонно, но с ноткой сочувствия:
— Ты не умрешь, Адам. Человечество… это Адам, пребывающий вечно.
Адам медленно выдохнул воздух между стиснутых зубов. Для Всевышнего — да, но не для него. Для него он и есть все человечество. Умрет — и солнце погаснет, мир исчезнет. Ничего больше не будет. Нигде. Никогда.
С вершины холма открывался такой прекрасный вид, что защемило сердце. Адам ощутил острейшую боль в себе и не мог понять, что же именно болит, но чувствовал, как смертельно побледнел и как стало тяжко дышать.
— Как страшно все это покинуть, — прошептал он. — Как страшно не быть… не чувствовать…
Голос прервал:
— Адам! Неужели ты думаешь, что Я, создавший это все, позволю всему исчезнуть? Позволю пропасть всей Моей работе?.. Не-е-е-ет уж… Придет время, и призову всех на Страшный суд, и спрошу каждого!.. И ты придешь, хотя к тому времени даже кости твои истлеют и рассыплются в прах. И Каин придет, и встретит там на суде Авеля!.. Так что не прощайся со Мной, Адам. До встречи! Другое дело — многие предпочли бы оставаться мертвыми, чем восстать в день Страшного суда и ответить по всей строгости.
— Тогда, — проговорил Адам прерывающимся голосом, — если ничего сделать уже нельзя… я должен найти себе тайное место…
— Зачем?
— Я вышел из Твоих рук, — напомнил Адам. — Я — особый. Я единственный, кто не был рожден! У меня даже пупка нет. Люди захотят обожествить мои останки, но это повредит самим людям. Они должны
