— Группа четыре. Пару человек засыпало, остальные целы.
— Внимание, группам два, четыре, пять. Старшим групп принять командование, доложить.
Бой еще не начался, а от моего авангарда уже здорово убыло. Хорош, нечего сказать. Мог бы и догадаться, что товарищи не идиоты и жить хотят. Я бы именно так на их месте и поступил. Теперь придется импровизировать на ходу и попотеть. Отчаявшиеся осажденные могут рискнуть на прорыв и запросто пробиться из города. Остановить их некому, все силы задействованы. Если же они имеют остатки централизованного руководства и связь, — то прорвавшаяся группа легко прорвет кольцо окружения вокруг какого-нибудь соседнего объекта. Хотя это вряд ли — как только революционеры вырвутся из мешка, то, скорее всего, постепенно начнут бросать оружие и расползаться по щелям.
— Группы два, четыре, пять. Снайперов на позиции. Огонь по пулеметчикам. Минометам открыть огонь. Группы два и пять — пулеметчикам внимание на ворота. Бить по любому шевелению.
Не успеваю договорить, как уже свистят мины и со звоном лопаются одна за одной с большим перелетом где-то за деревьями. Пулеметы революционеров открывают бешеный огонь по своим секторам. Пули с противным треском дырявят массивный шкаф позади меня. Обрушивают пласт штукатурки. Кирпичная крошка летит от окна.
— Слышь, Барбос, это Масляный, давай ближе один, — слышу из коммуникатора подобие корректировщика.
Мины снова свистят, и одна из них удачно бьет в верхний край бетонного забора, выбив в нем здоровущую дыру.
— Лево чуток, Барбос! — кричит корректировщик, и снова — «вжи-и-и-и-и-бум-бум». — Так держать, Барбос! Дай зажигалок! — Свист и грохот в ответ. Размеренное буханье перекрывает пулеметный огонь. Бой разгорается и идет своим чередом.
— Ой! — вскрикивает совершенно по-детски гранатометчик у крайнего справа окна, словно его шершень в шею укусил, и что-то разглядывает на себе удивленно. И, привалившись к стене, так и остается сидеть с выражением крайнего удивления в стекленеющих глазах. Кирпичная пыль курится над его головой красной дымкой.
— Группы два, четыре, пять. Гранатометчикам — огонь по окнам. Смена позиции после каждого выстрела, — и второму номеру убитого, который лежит под соседним окном: — Чего разлегся? Хватай трубу и бей по окнам, лапоть!
Слово «лапоть» мне очень нравится. Я не знаю его значения, но вот поди ж ты, прицепилось откуда- то. На мгновение высовываю нос в разбитое окно и тут же ныряю обратно. Во дворе красивыми брызгами горящего фосфора рвутся зажигательные мины. Одна удачно падает на крышу комендатуры, и вскоре оттуда уже поднимается столб черного дыма. Умолкает один пулемет — четко слышу нарушение ритма ответного огня.
— Группы два, четыре, пять! Всем стрелкам, беспокоящий огонь! Пулеметчики, не вмешиваться — внимание на ворота!
Гранатомет рядом со мной хлопает оглушительно, заполнив комнату вонючим выхлопом и пылью. Высовываюсь на мгновение — вспышки сквозь дым на фасаде.
— Меняй позицию, — кашляя от пыли, кричу гранатометчику. — Не зевай!
Выкатываюсь на перекосившуюся лестницу, закрывая нос рукавом. Моя троица вся тут. Внизу беспокойно топчется резерв — группа стрелков. Гранатометчик, молодой дюжий мулат, неуклюже толкается в соседнюю дверь.
— Отойди, деревня! — важно говорит ему Первый и парой выстрелов из дробовика сшибает дверь с петель. — Вот как надо, — скалится довольно, ожидая похвалы.
Оставшийся без командира гранатометчик перепуган до усрачки. Ноги у него как ватные. В голове туман. Надеюсь, он хотя бы себе под ноги не пальнет. Парень проталкивается в дверь, и вскоре дымный выхлоп выстрела выплескивается на лестницу.
— Все вниз! — командую своим. — Резерв, держаться за мной!
Прыгаю по ступеням. Нижний пролет обрушился. Осторожно держась за арматуру, спускаюсь на руках в груду обломков.
— Группы два, четыре, пять! Почему не слышу наблюдателей?! Наблюдатели, мать вашу, живы?
— Я жив, — говорит кто-то сквозь треск.
— Ты — это кто? — злюсь, перескакивая на очередной каменный островок.
— Я — Сито. Четвертая группа. Я на крыше, только тут провалилось все, одно только окно на чердаке свободно.
— Ты вот что, Сито, не забывай докладывать, что видишь. И стрелять не вздумай! Только смотри и докладывай. Понял?
— Понял. Вижу взрывы. Пулемет справа бьет. Левый затих вроде. С нижних этажей тоже стрелять начали.
— Понял тебя, Сито. Раз в минуту докладывай. Вторая и пятая, наблюдателей назначить, срочно. Докладывать каждую минуту!
— Сделаем. Ясно, — нестройно отзываются командиры.
Высоко над головой грохот. Вылетает дверь в дыму. Прыгают вниз обломки, стучат по стенам вокруг.
— Из гранатометов садят! — возбужденно кричит Первый, мой телохранитель.
Нашего новоиспеченного гранатометчика накрыло, похоже. Дьявол, говорил же ему — меняй позицию!
— Это Сито! Бьют из гранатометов!
— Ясно. Не пропусти, как выбегать начнут!
— Не пропущу.
— Это Ясный, вторая группа. У нас тихо, только с чердака постреливают, — докладывает наблюдатель с тыла.
— Давно затихли?
— Минут несколько. Мы им из труб хорошо дали.
— Понял, наблюдай дальше. Группы два, четыре, пять, внимание, возможно, сейчас пойдут на прорыв.
— Ясно. Поняли. Ага.
Вместе с резервом выбегаю во двор. Кто-то присвистывает удивленно: правая сторона дома — одни стены, остальное провалилось к чертям. Двор закидан обломками. Кто-то лежит под кипарисом, не разобрать, кто именно. Жилец, видимо.
— Это Ясный! У нас затихло все, не стреляют больше.
— Это Сито. У меня стреляют. Пулеметы снова лупят. Оба.
Выбегаем за угол. Свист мины. Разрыв осколочной прямо перед воротами. Звон осколков по камню.
— Резерв, ложись! Занять оборону! Все внимание — вон туда. Ты и ты, лечь здесь, наблюдать за тылом, — кричу своей своре.
Бойцы расползаются по земле. Щелчки затворов. Страх, неуверенность, азарт, любопытство, жадность, желание свалить ко всем чертям — чего только не льется в мой многострадальный котелок.
— Не дрейфить! Покажем им! Целиться лучше! — подбадриваю криком, который почти не слышен из-за грохота вокруг.
«Ага. Щас… Шнурки поглажу… Шустрый какой… А ничего пацан, не ссытся… Разбежался… Ща как дам по башке…» — от многоголосого мысленного хора хочется закрыть уши руками.
— Бегут! Бегут, командир! — истошный вопль Сито.
— Гранаты к бою! — приказываю и в коммуникатор: — Пулеметчики, готовсь! Прорыв!
И тут же грохот, свист осколков, пламя над головой — залп из гранатометов впереди. Ручные гранаты летят из-за забора, лопаются на середине улицы. Сильный взрыв раскидывает плети колючки — видимо, детонирует какой-то управляемый фугас. И из дыма выныривают неясные фигуры. Одна, две, много…
— Огонь! Огонь! — ору истошно, посылая перед собой длинные очереди. Дьявол, как же мне не хватает автоприцеливания сейчас!
