— Парни, нам передали — у вас раненый.
Молчаливое шевеление. Кто-то проталкивается сквозь тесный проход.
— Слушайте, у вас мин нет? — пришепетывая, спрашивает сапер с безумными глазами.
— Мин? — удивляюсь я.
— Пехотных, — уточняет сапер. — Край как пару штук надо.
— Нет, — отвечаю я. — Нам их только в караул выдают.
— Жалко… — огорчается сапер. Знаком просит следовать за ним. На лицах окружающих отражается тупое уныние.
Призраки расступаются, пропуская нас. Я сдерживаюсь изо всех сил, чтобы не поддаться порыву опустить лицевую пластину и перейти на замкнутую циркуляцию. Сжимаю зубы. За нами идут, все так же молча.
Бункер кажется бесконечным. Внешняя похожесть грубых бетонных поверхностей дезориентирует меня. Мы долго петляем среди заплесневелых стен. Тяжелые герметичные двери распахнуты настежь, все как одна. Похоже, тут всем наплевать на правила безопасности. В некоторых отсеках разбросаны инструменты и оборудование. Складывается ощущение, что после прекращения работы их просто бросили куда глаза глядят.
Чем дальше мы идем, тем больше народу нас сопровождает. При нашем приближении легионеры оставляют свои занятия и тянутся следом. Спящие вповалку под грудами тряпья существа толкают соседей и молча пристраиваются за нами. Мы идем во главе странной, призрачной процессии. Глаза у некоторых гноятся. Руки в язвах. Мы тянемся медленным гусиным шагом, и только шмыганье мокрых носов да глухое покашливание слышится сквозь побрякивание амуниции.
— Парни, куда вы нас ведете? — спрашиваю я.
Ближайший мертвец в рваном свитере смотрит на меня непонимающе. Господи, да что тут происходит?! Липкое чувство сковывает конечности.
— Эй, долго еще? — Голос мой срывается на крик.
Неопределенное пожатие плечами.
— Кто у вас командир? Эй, ты! Как тебя? Я к тебе обращаюсь!
Ни малейшего проблеска в пустых глазах. Призрак неопределенно машет рукой.
— Он там, — невнятно произносит он.
Меня обдает едким запахом. Перегар! Он употреблял спиртное!
Док Томлисон от рождения не брезглив. Легионным медикам не положено блевать от вида крови и перемешанных в кашу внутренностей. Но сейчас у него на лице такое выражение, что я понимаю: он вот- вот сорвется. Немое удивление, смешанное с ужасом и брезгливостью, стягивает его лицо в гримасу. Я протягиваю руку, задев отшатнувшегося от прикосновения мертвеца, и опускаю у дока лицевую пластину.
Я развиваю контакт.
— Он офицер? Как его фамилия?
— Офицер, — тупо соглашается легионер. — Конечно. Кем ему еще быть? Убивец его зовут. Он там. — Снова неопределенный взмах рукой.
— Всего один офицер? Сколько вас тут?
Однако два вопроса превышают предел умственных способностей существа. Повергают его в ступор. Сапер шевелит губами, потом сдается и отворачивается. Я оглядываюсь в поисках более вменяемого собеседника. От молчаливого шарканья ног мне становится жутко.
— Парни, что у вас тут происходит? — отчаянно вопрошаю я. — Сержанты есть? Кто здесь старший? Отвечайте!
— Я… наверное, — нехотя отзываются сзади.
Я резко оборачиваюсь. На меня наталкиваются идущие сзади. В них тупо тычутся другие. Затор. Лица мертвецов кажутся одинаковыми.
— Кто это — я?
— Я, — говорит неотличимый от других призрак.
Сейчас я кажусь себе олицетворением Легиона.
— Представьтесь по форме, легионер!
— Сержант Пети… Четвертый, — нехотя, будто вспоминая забытые слова, выдавливает существо. Добавляет, войдя во вкус: — Четвертый отдельный инженерно-саперный батальон, третья рота, командир технической группы. — Глаза его приобретают осмысленное выражение. — И не орите на меня, капрал. Я старше вас по званию.
Явный прогресс. Несколько мутных личностей прислушиваются к звукам его голоса.
— Извините, мой сержант. На вас нет знаков различия, — фальшиво оправдываюсь я.
— Специфика работы. — Сапер равнодушно машет рукой. Спрашивает с надеждой: — А у тебя точно мин нет?
— Нет. Нам сообщили, что у вас тут авария. Есть раненый.
— Ага, есть, — соглашается сержант. — Бедняга Жиль. Прижало его. Еще несколько отсеков — и мы на месте. Нам без Жиля никак. Без него мы закончить не сможем. Жиль — спец по…
Мертвецы внезапно оживают. На сержанта дружно шикают. Голос его тонет в гневных выкриках.
— Эй, сержант, завязывай! Чего городишь? Кончай, Жермен! Баста! Стоп! Убивец тебя сгноит! Пайка лишит! Забыл, как доктор кончил?
Сержант разводит рваными рукавами. Вид у него смущенный.
— Извини, парень. Секретность, мать ее. За разглашение — смерть, — неохотно поясняет он.
Толпа постепенно успокаивается. Неожиданная вспышка пошла многим на пользу. Окружающие будто очнулись от сна.
— Эй, а ты не тот Ролье, про которого нам перед отправкой талдычили? — спрашивает кто-то.
— Да ну, откуда ему тут взяться, — вяло сомневается другой голос. — Тот герой. Сюда таких не отправляют.
— Точно. Эта дыра для грешников, — соглашаются сзади.
— А похож, — не унимается первый.
— Брось, — невнятно лепечет призрак. — У тебя глюки. Был бы док жив — объяснил бы тебе, как правильно плесень нюхать.
— Ничего не глюки! — Глаза спорщиков горят неземным огнем. Кажется, даже светятся в полутьме. — Я его фото видел.
Тут кто-то замечает мой грязный шеврон.
— Да точно он, парни. Сам Ролье! Из Десятой пехотной! Вон, гляди — кайма!
— Да где там — целых две!
— Успел еще отметиться, пока мы тут гнили!
— Молоток, парень!
— За что тебя сюда?
— Надолго к нам?
— Выпить хочешь?
— Не стесняйся — пойло чистое. Док, пока жив был, проверял.
Мне протягивают булькающие фляги. Грязные руки тормошат меня со всех сторон. Горящие глаза просительно ловят мой взгляд. Смрад перегара и гнилых запахов окутывает меня ядовитым облаком. Я попал в ад. Зверь дыбит шерсть на загривке. Пятится в угол. Показывает желтые клыки. Безумие.
— Стоп! — ору я.
Тишина. Шелест вентиляции и тяжелое хриплое дыхание.
— Мы теряем время. Ведите к раненому, — приказываю я.
— Это там. Пойдем, уже недолго, — суетливо говорит сержант.
И наше блуждание по лабиринту возобновляется. В составе процессии из перешептывающихся призраков мы бредем по подземному коридору. Так долго, что он начинает казаться мне бесконечным. Я догадываюсь, что это переход, соединяющий бункер с «Зонтиком».
— Вот, пришли, — говорит сержант, когда мы достигаем массивного шлюзового люка.
