– На! – Принцесса с такой силой отрубила гусенице голову, что нож вошел в землю почти по рукоять. Девушка поднатужилась, выдернула мачете, тут же ударила другую гусеницу, третью… Те наползали справа и слева и немного задерживались, только подъедая по дороге мертвых собратьев.
– Уходи! – приказал Найл.
– Сейчас.
Девушка подхватила его под мышки, протащила шагов пять, внезапно вскрикнула и села на землю.
– Ты чего?
– Глупо… – Она выдернула из ноги короткий обломок иглы. – К сандалии, наверно, прилипла. Мы ведь их там как травы накосили. Быстро действует… Коленку уже не чувствую.
– Вставай на четвереньки и уходи.
– А ты?
Найл оглянулся на гусениц, подобравшихся шага на два, перевернулся на живот и попытался ползти. Получалось плохо: тело ниже пояса не слушалось и казалось слишком тяжелым.
– А теперь вся нога ничего не чувствует, – спокойно сообщила принцесса.
– Да уходи же ты, пока двигаться можешь!
– Я принцесса, а не какая-нибудь служанка. И не могу позволить, чтобы меня увидели ползущей, как червяк.
– Погибнешь…
Руки быстро слабели, и Найл прекратил бесполезно дергаться.
– До живота добралось. Все равно бы далеко не уползла. Хочешь, я помогу тебе сесть? Хотя, наверное, не получится… Теперь понятно, как погибли те двое. У них отнялись ноги, и их сожрали живьем. Нам легче, мы ничего не почувствуем. Пока гусеницы до нас доберутся, тело отнимется полностью.
Найл представил себе, как сейчас черные гусеницы начнут его неторопливо жрать, и едва не завыл от отчаяния.
– Далеко им еще… до меня?
– Меньше шага. Я бы перебралась к тебе, но только это некрасиво получится. Все равно мы будем вместе. Такова, видно, наша судьба.
Спокойствие девушки перед лицом неминуемой гибели и осознание бесполезности борьбы привели к тому, что предсмертная паника в сознании правителя улеглась, и он впервые смог взглянуть на происходящее спокойно.
Найл закрыл глаза, сосредоточился, представил себя громадной ледяной шапкой на одной из вершин Северного Хайбада и дохнул вокруг себя изморозью. Холод… Вокруг него сгустился ледяной холод… Ночной иней оседает на длинные иглы гусениц, оседает сверкающей пылью на их тела, просачивается в мягкие ткани, делая их жесткими и непослушными…
– Ты видишь их, Мерлью?
– Они… остановились… Нет, только ближние. Остальные ползут вперед.
– Близко?
– Шагах в десяти, и справа, и слева.
– Говори мне про них, Мерлью. А то мне головой не шевельнуть.
– Ползут. Медленно. Некоторые пытаются сворачивать к нам, но замирают. Что это с ними?
– Я заморозил их. Парализовал, как смертоносец.
– Надолго?
– Пока не потеряю сознания. Или не засну.
– А потом?
– Надеюсь, действие яда прекратится раньше.
– Ползут. Скоро мы останемся посреди острова травы, как пауки на поляне.
– Придется прорываться.
– Опять наколемся. Иголок много, хоть одна да достанет.
– Может, Симеон помощь приведет?
– Да он и не знает, что мы в ловушке. Вовремя сбежал… Сейчас они нас окружат.
Найл выбросил вперед волну холода, стремясь сохранить перемычку между их «островом» и еще зеленеющей частью рощи.
– Смертоносцы, Найл!
– Что смертоносцы?
Но принцесса не ответила.
Вскоре правитель ощутил, как его качнуло, перед глазами промелькнули зеленая крона ближней ивы, лицо Нефтис, голубое небо, он увидел полосу замерших гусениц, четырех пауков, выстроившихся перед ними, услышал ехидный голос Шабра: «Ты совсем заморозил меня, Посланник Богини» – и с облегчением потерял сознание…
