подвешивали?..
— Нет, такого еще не видел, — покачал головой Тарас. — Где нашел? Здесь?
— Трофей, только что срезал. Ну, значит, кто-то новенький. Тем интереснее.
— Какой, кче… к лешему, интерес? Расплодилось их, как собак нерезаных!
— Чем тебе собачки-то не угодили?! Жестокий ты парень, как я погляжу…
ГЛАВА 6
— Как здоровье, лейтенант? Вылечили?
— На ноги поставили, товарищ полковник. А так — в отряд я точно не вернусь. Ограниченно годен.
— Да-а, помяло тебя серьезно… Ладно, спина на месте, голову тебе не оторвало — нашей работой пока можешь заниматься. Рапорт твой читал. Молодец, хорошо поработал.
— Ни хрена себе!.. Простите, товарищ полковник, вырвалось. Как же хорошо, если замеры не окончил, вертолет разбил…
— Я сказал — хорошо! Не спорь со старшими, тем более — по званию. На то она и боевая техника, чтобы не ржаветь. Вертолет ты не разбил, вертолет сбили. А вот кто или что — это мы сейчас выясняем.
— Я слышал, что там просто какая-то деталь не выдержала. Слишком большие нагрузки или еще что-то, не помню уже.
— А что ты еще в госпитале мог бы услышать? Деталь не выдержала, это точно. А вот в какой именно момент, ты помнишь? Точно над очередной целью.
— Чуть дальше, товарищ полковник.
— Дальше вы уже почти без движка несколько секунд летели. Это приборы после прохода цели начали с ума сходить. Кстати, наши спецы так до сих пор и не верят, что их аппарат перегорел еще до удара. Говорят, такого не может быть.
— Товарищ полковник, я указал…
— Читал, знаю. За рационализацию — спасибо, вторая модель уже с самописцем сделана. И с собственным «черным ящиком» — как раз на такой случай, как с тобой. Молодец, хорошо отметил.
— Время было подумать. Месяц в кровати — больше нечем заняться, кроме мыслей. Телевизор и тот смотреть не получалось.
— А газеты читал?
— Иногда. То, что соседям приносили. Самая приличная — «Аргументы и факты», а остальное — аж в глазах желтеет. Как при гепатите.
— Вот эту, например, читал? — на столе появился сероватый, потертый лист.
— Как же не читать! У нас в палате ее так и называли — «желток» или «желтушка».
— А у нас ее «гад-парком» прозвали, — ухмыльнулся полковник. — Это один деятель из второй группы так выговаривает. Надо же было журналюгам так обозвать свое детище: «Желтогорский Гайд-парк»! Да ладно, бог с ним, с названием. Ты вот этот самый номер читал?
Андрей пригляделся повнимательнее. Крупные заголовки на первой полосе — каждая вторая страница посвящена очередной сенсации. Если не века, то уж недели точно. Маньяки, убийцы, секс-бомбы, экстрасенсы… В любом номере одинаковый набор развлечений. Но именно этот точно в руки не попадался.
— Вижу, что не читал, — кивнул полковник. — Иначе сам вопросы бы задавал. Ну-ка, взгляни на снимок. Узнаешь место?
Фотография на третьей странице была плохонькая, напечатана была вообще отвратительно. Не сразу понял, что именно изображено. Серая выпуклость, похожая на лесной муравейник, какое-то черное пятно сбоку. Только конструкция, смутно проглядывавшая на заднем плане, позволяла судить о величине объекта. И то приблизительно — совершенно неясно было, какое между ними расстояние.
Опора ЛЭП. Темная полоса за ней — скорее всего лес. А если посмотреть на этот бугор сверху…
— Это сюда мы грохнулись?
— Угадал. Черное пятно — это выгоревшая трава. V «вертушки» из баков немало вылилось, а после того, как ее вывезли, солдатики порядок наводили. Взяли и подожгли. Ты почитай, почитай, что про это место пишут.
— И насколько этому можно верить?
— Достаточно. По крайней мере, достаточно для проработки версии. Вполне возможно, что именно эта статейка и объясняет то, что ты там намерить успел.
— Твоя работа? — перед Татьяной шлепнулся на стол газетный лист. — Твоя или нет? Что молчишь?!
Говорить было нечего. Оправдываться? Бесполезно и бессмысленно. Да, эту дурацкую статью написала именно она. Пусть и под чужим именем. Ну и что? Таких статеек в «Гайд-парке» каждую неделю — десяток. Никто их всерьез не воспринимает, разве что какие-нибудь бабушки с лавочек.
— Ну и что с тобой теперь делать, а? Ты хоть понимаешь, что натворила?
— Ничего я не натворила! — вскинулась девушка. — Да, написала, да, напечатали! Мне, между прочим, надо свои авторские работы иметь к пятому курсу, если я хочу куда-нибудь устроиться! А чтобы под своим именем публиковаться, надо опыта набираться и знакомыми обзаводиться — прямо сейчас! Думаете, кто- нибудь на эту статью внимание обратит?! Да все равно, о чем пишут — хоть про летающую тарелку в секретном институте! Хоть про снежного человека в живом уголке! Или вам обидно, что ваш Древний Народ в такую компанию попал?
— Нет, не обидно. Просто снежные люди в живых уголках сидят, а тогда весь город трясло из-за этой эпидемии. И половина страны подрагивала — будет у них такое или нет? Если уж сочиняла — на кой хрен тебе потребовалось подлинные факты приводить? Да еще с фотографией?
— Ну и что? Нашла бугор с обгоревшей травой…
— В том-то и дело, — и глаза, и голос Олега Алексеевича окатили Татьяну такой тоской, что горло перехватывало. — Ты тот самый бугор нашла. Не знаю уж, как и что тебя туда привело… Знаешь, сколько тогда на этом месте людей было? Думаешь, они на твоей фотографии ничего не различат? Не узнают, не вспомнят?
— Ну что такого случится, если вспомнят? До этой статьи у них провалы в памяти были, что ли?
— Почти. Многие постарались позабыть… И мы им в этом немного помогли. Не всем, к сожалению. Те, кто еще тогда знал, что к чему, помалкивали, да и сделать ничего не могли. А теперь они в эту статью вцепятся. Раздувать угольки будут. Искать, напоминать.
— Почему же они до этого не делали? Без статьи? Могли бы и сами такую же написать, если им на руку.
— Не могли. Да и подробностей таких они не знали, А для них, кстати, все это не желтые бредни. Подкинула ты нам работу, Танюша, нечего сказать, подкинула. И себе, между прочим, тоже. Готовься, придется тебе побегать.
— И что я должна делать? — она попыталась сказать гордо, с вызовом, но голос неожиданно куда-то исчез. Получилось испуганное сипение.
— Я же сказал — бегать, — глаза у Олега Алексеевича сейчас были вовсе не старческие. И не человеческие. Звериные глаза, горящие.
— Куда? И зачем?
— От кого. От тех, кто тебя теперь искать будет. А через тебя — и нас. Так что для начала ты сбежишь из этого дома и сюда больше не вернешься. Даже если захочешь, — глаза придвинулись, и от ужаса перехватило дыхание. Зрачки старика больше не были привычными черными дырочками. Голубовато- зеленое пламя впивалось, жгло, выжигало…
Очнулась Татьяна на улице. Тряхнула головой. Что же это было? И почему она не сможет вернуться? Вот он, дом. Подняться на второй этаж, позвонить два раза и все. Прямо сейчас и вернется.
Дверь открыл какой-то незнакомый тип. Грязная майка, спортивные штаны с дырами на коленях, рваные шлепанцы. Щетина чуть ли не до бровей. А за его спиной — совершенно незнакомая прихожая.
— Тебе кого? — с вопросом долетел крепкий запах. «Анапа» местного розлива. Или портвейн. Или еще какая-нибудь тараканья смерть, которую по опасному недоразумению принимают внутрь.
— Мне… Олега Алексеевича…
