просто разводы грязи, которые следует счистить и заменить на модную в этом сезоне окраску.
Что уж говорить про мировые, казалось, религии… И главное, что делать с главным фактором жизненной силы человека – с надеждой на лучшее будущее?
Илья скрипнул зубами: ничего не надо делать! Пусть все остается как есть. Надо только умудриться выиграть эту безумную гонку…
– А вот интересно, – задумчиво проговорил Илья. – Если мы сейчас со всей дури налетим на метеорит – что будет, а?
– У меня тоже такие вопросы возникали поначалу, – важно кивнул Прокопыч. – Но после, как поживешь здесь, начинаешь понимать, что в Пустоте все не так, как в обычном космосе. Все тут немного по-другому. Какое-то все тут…
Прокопыч замялся.
– Искусственное? – подсказал Илья.
– Что-то вроде того, – хмыкнул Прокопыч. – Я бы даже сказал – ненастоящее. Это будет точнее.
– А какая разница? – пожал плечами Илья.
– Поймешь со временем, – туманно отозвался художник.
4
Они, казалось, неподвижно висели посреди черноты космоса, и самым диким в общей картине Илье виделись свисающие в пустоту короткие пластмассовые весла: не было более бессмысленного во всем космосе, чем два этих обрубка, недоуменно пытающихся найти гладкую поверхность какого-нибудь среднерусского пруда.
На фоне шизофренически разбросанных по небу звезд выделялась одна, наиболее яркая. Это было местное солнце, вполне настоящее, а не искусственное, вроде тех, что освещали обитаемые поверхности, наделенные биостатами. Лодка же летала, однако отнюдь не в сторону светила, а куда-то вбок. Они все еще находились в Камнях, то есть все в том же поясе астероидов. По правде, никакого пояса Илья не видел. Лишь раз в отдалении мелькнула и тут же исчезла какая-то бесформенная глыба. После чего снова наступила все та же сводящая с ума неподвижность.
– Удивительно, да? – затянувшись сладковатым дымком из трубочки, произнес Прокопыч.
– Да, – признал Илья, – грести по космосу веслами – это сильно… «Забродов» только не хватает для полноты картины.
– Нет, я совсем не об этом, – улыбнулся Прокопыч. – Я о том, что мы висим сейчас в этой лодке, черт знает где, вокруг пустота, бездна, так сказать. Стоит выплюнуть дышатель – и кирдык, превратишься в кусок свежезамороженного мяса. А нам все равно – как тем зайцам. Глазами похлопали, потом привыкли – и воспринимаем теперь все как должное, а?
– Ну, не знаю, как вы… – с сомнением произнес Илья.
– И ты привыкнешь! – убежденно заявил Прокопыч. – К хорошему легко привыкаешь…
Илья удивленно посмотрел на художника.
– Чего это такого хорошего вы здесь увидели? Ни зелени, ни морей, ни ветров… Мобильной связи нет – тоже мне технологии! Знать бы всего этого не знал! – Илья в сердцах сплюнул за борт, рискуя заодно выплюнуть и таблетку дышателя.
Пролетев несколько метров в искусственном пузыре воздуха, плевок вышел в открытый космос и рассыпался в мелкую ледяную пыль.
– Неужели тебе приятно жить, закрывая глаза на правду? – удивился Прокопыч. – Знать при этом, что все вы – просто дикари, запертые на своем маленьком острове и полагающие себя центром Вселенной? Да это просто смешно!
– Куда уж смешнее, – мрачно сказал Илья. – Боюсь, когда на Земле станет известна правда, у нас и впрямь поубавится оптимизма на свой счет. Но что еще хуже – как бы мы не превратились в самодовольных бездельников, как эти… на своих аккуратненьких перпендикулярных поверхностях…
– Не такие уж они и бездельники, – возразил Прокопыч. – Здесь не проживешь просто так, валяя дурака…
– Да знаю я! – тоскливо ответил Илья. – Только вот посмотрите: мы летим на этой резинке через космос. Просто фантастика, да? Чудеса, ведь верно?
– Ну да… – сказал Прокопыч и с подозрением посмотрел на Илью. – А что?
– Ну да, летим! А полета-то – нет! – в сердцах воскликнул Илья и замолчал, внезапно сникнув.
Замолчал и Прокопыч. Он морщил лоб и пускал в вакуум дымные кольца, что растворялись без следа, достигая невидимой границы его жизненной среды.
– Хорошо сказал – «летим, а полета нет»… – задумчиво произнес Прокопыч. – Есть что-то в твоих словах… такое безысходное, что ли… Хм… Никогда над этим не задумывался. Да ведь мы и воюем – а войны толком нет. И работаем – а что это и впрямь за работа? Рисуем вот…
Прокопыч вдруг взял свой альбом, который захватил и в этот полет, посмотрел в него, небрежно перекидывая страницы, скривился и безо всякого видимого сожаления швырнул за борт. В паре метрах от резинового бока лодки альбом расправил листы, словно многокрылая птица, и, медленно удаляясь, закружился в невесомости.
– А вообще, тут по-другому и быть не может, – загадочно произнес Прокопыч.
Илья не стал уточнять, что он имел в виду. Потому что вдали, на фоне тусклых звезд, что-то засверкало, и Илья почувствовал легкое покачивание лодки. Резиновое космическое плавсредство заходило на посадку.
Глянув за борт, Илья согласился с общепринятым названием этого одинокого куска булыжника: камень и впрямь был дырявый. Точнее – пористый, словно огромный кусок пемзы. Из-за корявого горизонта, как по заказу, вынырнуло тутошнее искусственное светило, словно подсвечивая место посадки.
Поверхность этого астероида была крайне неудобной для передвижения, поскольку, по сути, представляла собой лабиринт не очень широких дорожек между многочисленными провалами. При этом, очевидно, благодаря биостату, сила тяжести была стандартной.
– И где тут искать моего старика? – Илья недоуменно повертел головой.
– Тут живут только в одном месте, – пояснил Прокопыч. – Ладно, потопали за мной…
Они долго лавировали между колодцами, ведущими в бездну, а Илью не оставляло ощущение дежавю. Что-то знакомое чудилось ему в данной ситуации, и это ощущение странным образом было сильнее мыслей о предстоящем разговоре с искомым старцем.
– Черт! – воскликнул наконец Илья и остановился, уперев руки в бока. – Прокопыч, вы чего из меня идиота делаете? Ведь вы же и есть тот самый старик с Дырявого камня! Верно?
– Что значит – тот самый? – уклончиво ответил Прокопыч и тоже остановился, как ни в чем не бывало набивая трубку.
– А я-то думаю, что он провожает меня к самому себе, как какой-нибудь магистр Йода придурка- джедая? – не унимался Илья. – Ну, признавайтесь!
– Ну, признаюсь, – сказал Прокопыч и окутался клубами дыма, словно прячась от неловкости ситуации. – Ну а в чем я должен был признаться? Ты говорил про какого-то старика – а я-то тут при чем? Что я – старик, что ли?
– Так вас мне назвали, – развел руками Илья. – Откуда ж мне было знать…
– Ладно-ладно, все верно, – успокоил Илью Прокопыч. – Старик я, старик.
Он помолчал немного и весело глянул на Илью:
– Ну… А сколько мне дашь? Годков, в смысле?
– Ну, даже не знаю… Неужто семьдесят? – развел руками Илья, хотя Прокопыч выглядел от силы на пятьдесят.
– М-да? – промычал Прокопыч. – А что, полторы тысячи не дашь?
– Вы это серьезно? – изумился Илья. – А… Ах да… Регенераторы…
– Вот-вот, – сказал Прокопыч, выбивая трубку о торчащий вертикально кусок породы. – И не только. Ладно, пойдем. Давно уже жду тебя. Разговор есть.
– У вас ко мне? – удивился Илья. – А откуда…
– Пойдем-пойдем, – повторил Прокопыч. – А то скоро полезут сюда твои соглядатаи – времени совсем не останется…
