Царский выбор

приподняться.)Я, я царевну загубила. Сознаюсь, я.

Филипп(громко).Какую царевну? Евфимию Ивановну?

Манка.А какую же еще?

Филипп(оглядываясь на всех присутствующих).А как ты ее загубила?

Манка.Ворожбой, (голос ее слабеет)зельем.

Филипп(отчетливо повторяет за ней).Ворожбой и зельем. — А кто тебе в этом помогал?

Манка.Федька Минкин.

Филипп(так же).Помогал Федька Минкин. — А кто таков Федька Минкин?

Манка хрипит и умирает. Муж с рыданиями припадает к ней.

Мальчик-служка.Отче Филипп! Это дело большой государственной важности. Об этом надо немедля доложить самому боярину Морозову.

Филипп(погруженный в свои мысли).Да-да,

непременно надо доложить. — Только время сейчас позднее, у боярина Морозова дел много. Боюсь, нас к нему не допустят.

Служка.Как же это? Ведь такое дело важное! — Как тебя могут не допустить? Ведь тебя столькие знают, твой отец таким человеком был.

Филипп.Мы сейчас поедем к боярину Пушкину. — Он, я слышал, девицу эту из Касимова привез. Он нам будет рад. (Насмешливо улыбаясь)Он был с моим отцом покойным хорошо знаком. (Обращаясь к собравшимся)У кого тут есть сани?

Мужик(мнется).У нас, вообще-то, народ небогатый, но сани, конечно, найдутся.

Филипп(громогласно).Слово и дело государево! Пусть только посмеют не дать! Слово и дело государево! Бегом бегите, запрягайте!

Сани несутся по темной Москве. Подъезжают к городской усадьбе боярина Пушкина. Филипп выскакивает из саней, бросается к воротам, стучит изо всех сил, говорит несколько слов сторожу и бежит внутрь.

Сторож выходит наружу, подходит к саням, в которых остались возница-хозяин и маленький служка, вздыхает, сокрушенно покачивая головой.

Служка.Наш батюшка отец Филипп боярину

Пушкину хорошо известен. Его покойный отец соборным протоиереем в кремлевском храме Успения служил. А сам он теперь на Кисловке в храме Вознесения служит. — А до чего он ученый, до чего ученый — все на свете знает.

Сторож.За что же его так далеко сослали?

Служка.Почему же сослали? И вовсе не далеко. — Приход у нас, правда, небогатый, зато люди уж больно лихие. Большую нужду имеют в пастырском попечении.

За воротами шум и суматоха. Ворота распахиваются. Пушкин, Тенишев, Афанасий, Филипп и Артемий бегут к своим запряженным саням.

Афанасий.Семен! Езжай домой, скажи барыне, что мы в Кремль отправляемся! Я поеду с Григорием Гавриловичем.

Пушкин(Филиппу).Мальчишка твой должен с нами ехать, он ведь тоже свидетель.

Филипп.А как же!

Филипп бежит к своим саням и возвращается со служкой. Афанасий садится в сани Пушкина, Филипп и служка к Тенишеву. Артемий Лукич стоит в нерешительности.

Тенишев.Артемий, тебе не след с нами ездить. Ты еще молодой, сам понимаешь. Поезжай лучше с Семеном, Аграфене Никитишне все толком расскажешь.

Сани мчатся в сторону Кремля.

15. Царская спальня

Алексей спит глубоким сном. Федора дремлет в своем кресле.

Морозов стоит перед зеркалом и расчесывает свою роскошную бороду.

Дверь бесшумно отворяется. Входит на цыпочках Чистой, подходит к Морозову.

Чистой(на ухо Морозову).Тебя Кузьма дожидает.

Морозов немедленно выходит вместе с Чистым в соседнюю комнату, где сидят понурые Ртищев, Стефан Во-нифатьев и лекарь Иоганн.

Морозов(лекарю).Иван Палыч, смени меня ненадолго. У меня дело важное. (Обращаясь к Ртищеву)А ты, Федя, спустись вниз и скажи, что государь отправился почивать. Кто из бояр сегодня ночует в передней?

Ртищев.Князья Волхонский и Оболенский.

Морозов.Хорошо. Распорядись, чтобы до утра ни одной души внутрь не впускали.

Морозов и Ртищев выходят.

Стефан(Чистому).Куда он так заспешил?

Чистой.Срочное донесение из Посольского приказа.

Стефан.Может, аглицкому королю уже голову срубили?

Чистой.Все может быть.

Стефан.Да-а. Каждому свое.

Кузьма сидит на скамье в крохотной комнатушке, где его оставил морозовский служитель, и пытается дремать.

Открывается скрипучая дверь и входит Морозов.

Морозов.Что, сознались?

Кузьма.И не думают. Лексеич их пытать боится, а зачем им сознаваться без пытки? Эти касимовские совсем не дураки оказались, а молодой — прямо черт.

Морозов.Ждут, пока царь про них прознает? Долго ждать придется.

Кузьма.Борис Иваныч, Лексеича надо на другого судью менять. Это в твоей власти.

Морозов.На другого, потом на третьего и на четвертого. — Что, другие за свою башку не испугаются? А время будет идти. — Ты скажи Денису, что башка его никому не нужна, а вот его должность очень многим сгодится. И ежели я захочу его отправить свиней пасти, то причину для этого долго искать не придется.

Кузьма(с любопытством).Борис Иваныч, а коли кто помрет под пыткой, что делать будешь?

Морозов(с тонкой улыбкой).Я этого не боюсь. — Но, может, тогда и сгодится Денисова башка.

16. Две пары саней несутся по Московским улицам в направлении Кремля

Уже видны Кремлевские башни.