В слезах склонил колени перед нейДидону покидающий Эней.
XXIX
И год ждала она, горюя мало,Но вдруг себя представила вдовой,Чуть вовсе аппетит не потерялаИ невтерпеж ей стало спать одной.Коль ветром с моря ставни сотрясало,Казалось ей, что воры за стенойИ что от скуки, страха или стужиТеперь спасенье только в вице-муже.
XXX
Красавицы кого ни изберут,Им не перечь — ведь женщины упрямы.Она нашла, отвергнув общий суд,Поклонника из тех — мы будем прямы,Кого хлыщами светскими зовут.Их очень любят, хоть ругают дамы.Заезжий граф, он был красив, богатИ не дурак пожить, как говорят.
XXXI
Да, был он граф, знаток балета, скрипки,Стиха, владел французским языком,Болтал и на тосканском без ошибки,А всем ли он в Италии знаком?Арбитром был в любой журнальной сшибке,Судил театр, считался остряком,И «seccatura»[10] графское бывалоЛюбой премьере вестником провала.
XXXII
Он крикнет «браво», и весь первый рядУж хлопает, а критики — ни слова.Услышит фальшь — и скрипачи дрожат,Косясь на лоб, нахмуренный сурово.Проронит «фи» и кинет строгий взглядИ примадонна зарыдать готова,И молит бас, бледнее мела став,Чтобы сквозь землю провалился граф.
XXXIII
Он был импровизаторов патроном,Играл, и пел, и в рифмах был силен.Рассказчик, славу делавший салонам,Плясал как истый итальянец он(Хоть этот их венец, по всем законам,Не раз бывал французам присужден).Средь кавальеро первым быть умея,Он стал героем своего лакея.
XXXIV
Он влюбчив был, но верен. Он не могНа женщину глядеть без восхищенья.Хоть все они сварливы, есть грешок,