Страна призраков

открыл серую металлическую коробочку, висящую на белом деревянном столбе, и теперь отстукивал код на вмонтированной в неё клавиатуре. Воздух был напоён густым лесным духом. Высоко среди крон промелькнул какой-то зверёк, но Тито не разглядел его — только закачавшуюся ветку. Послышался визг электрического мотора, и у ворот загрохотала, дёргаясь, длинная-длинная цепочка, похожая на велосипедную.

— Подтолкни, — попросил Гаррет.

Тито взялся руками за створку и толкнул её вправо, на звук мотора. Цепочка попала, куда было нужно, ворота содрогнулись и разошлись в стороны.

— Садись в машину. Будем проезжать — луч засечёт движение и закроет за нами.

Когда багажник «Линкольна» миновал ворота, пассажир на переднем сидении обернулся. Створки довольно плавно сомкнулись, однако Гаррет остановил машину, вышел из салона и пошёл убедиться, что механизм сработал как следует.

— За ними нужен глаз да глаз, — проговорил старик. — Тогда будущий покупатель сразу подумает, что и всё прочее — тоже в отличном состоянии.

Гаррет вернулся и вырулил автомобиль на щебёночно-асфальтовую дорогу, быстро набирая скорость.

— На сегодня — больше никаких вертолётов, — обратился он к своему соседу.

— Хорошо, — сказал тот.

— Остался последний этап — домчимся на жёстком крыле.

Тито, уже начавший посматривать на бананы в корзине, сразу потерял аппетит.

— Ещё этап?

— «Беркут Цесна», — вставил старик. — Тысяча девятьсот восемьдесят пятый год выпуска. Одна из последних моделей. Очень удобная. Тихая. Сможем наконец поспать.

Тито невольно вжался в сидение. Впереди замаячили какие-то здания.

— И куда мы?

— Прямо сейчас, — отвечал Гаррет, — в ист-хемптонский аэропорт.

— Это частный самолет, — прибавил старик. — Никаких досмотров, никаких документов. Потом тебе выправят что-нибудь поприличнее, чем водительские права Нью-Джерси, но сегодня ничего такого не потребуется.

— Спасибо. — Тито не знал, что ещё сказать.

За окном проплыло маленькое сооружение, на котором было выведено краской: «ОБЕД», а перед фасадом стояли припаркованные автомобили. Тито покосился на фрукты. В прошлый раз он ел минувшим вечером, в компании Бродермана и Вьянки, да и guerreros его на время оставили. Мужчина поднял банан и решительно принялся его чистить. «Уж если судьба заставляет учиться летать, так хотя бы не с голодухи», — мысленно убеждал он свой желудок. Тот плохо поддавался на уговоры, но Тито упорно продолжал есть банан.

Гаррет, как ни в чём не бывало, крутил баранку. Старик молчал.

49. Ротч

Одиль сидела в белом кресле с белым роботом на коленях и ковыряла гостиничным белым карандашом у него в животе, среди пластиковых шестерёнок и чёрных резиновых лент.

— Такая штука, они ломаться.

— Кто же это сделал? — спросила Холлис из своего кресла, сидя со скрещенными ногами в мягком халате.

Минувшая ночь прошла для неё на удивление безмятежно. Теперь было девять часов, и собеседницы потягивали утренний кофе, заказанный прямо в номер.

— Сильвия Ротч.

Француженка что-то поддела кончиком грифеля, раздался щелчок.

— Bon, — похвалила она.

— Ротч? — Холлис тоже взяла на изготовку белый карандаш. — Как правильно пишется?

— R-O- I-G. — Произношение английских букв, как обычно, далось Одиль с большим трудом.

— Это точно?

— Это по-каталонски, — пояснила она, наклоняясь и опуская робота на ковёр. — У них там сложный диалект.

Журналистка записала: «Roig».

— А почему именно маки, она их часто изображает?

— Вообще только их и делать. — Огромные глаза француженки округлились, но гладкий лоб хранил серьёзную невозмутимость. — Завалила маками весь MercatdesFlores, цветочный рынок.

— Ясно. — Холлис положила карандаш и подлила себе кофе. — Ты, кажется, хотела поговорить о Бобби Чомбо.

— Фер-гу-сон, — по слогам отчеканила Одиль.

— Как?

— Его зовут Роберт Фергусон. Он из Канады. Шомбо — просто псевдоним.

Холлис отхлебнула ещё кофе, чтобы переварить услышанное.

— Впервые об этом слышу. Думаешь, Альберто знает?

Собеседница пожала плечами, как умеют лишь во Франции, — казалось, для этого нужно иметь немного иной скелет, чем у прочих людей.

— Вряд ли. Я в курсе, потому что мой парень работать в одной галерее в Ванкувере. Ты там бывать?

— В галерее?

— В Ванкувере! Красиво.

— Ага, — поддакнула Холлис, хотя видела, по правде сказать, очень мало — практически, лишь номера в гостинице «Четыре времени года» да интерьер ужасно тесного зала суда, расположенного в бывшем здании двухэтажного танцевального зала в стиле «Деко» на центральной улице с множеством театров, но, как ни странно, без автомобилей. У Джимми в то время выдалась чёрная полоса; приходилось безотлучно держаться рядом. Не самое приятное воспоминание.

— Мой парень, он говорить, что Бобби — ди-джей.

— Так он канадец?

— Парень? Француз.

— Я про Бобби.

— А, конечно, канадец. Фер-гу-сон.

— И хорошо он его знал? В смысле, парень твой?

— Доставать у него экстази, — ответила Одиль.

— Так это было прежде, чем Бобби переехал в Орегон работать над проектами GPSW[136]?

— Без понятия. По-моему, да. Уже три года? В Париже, мой друг видеть его фотку, открытие в Нью- Йорке, Дейл Кьюсак, в память о Натали, ты что-нибудь слышать?

— Нет, — сказала Холлис.

— Бобби работать геохакером для Кьюсак. Мой друг говорить мне, это Роберт Фер-гу-сон.

— И ты уверена?

— Да. Кое-кто из художников, местные, знать, что он из Канады. Это, наверно, не такой большой