мне делать дальше, куда ехать?
– Предмет с вами?
– Со мной.
– Как вы считаете, он… настоящий? Вы понимаете, что я имею в виду, Артур.
– У меня не было времени изучить пластину всерьез, но то, что я увидел… В общем, нет никаких сомнений, это настоящая вещь, в том самом смысле, что вы имеете в виду.
– Хорошо. Что ж, найти меня просто. Я руковожу раскопками на острове Дассенайленд, примерно в ста двадцати милях к северо-северо-западу от Кейптауна, практически напротив Истерфонтейна. Впрочем, любой владелец катера в Кейптауне вас отвезет с удовольствием.
– Так, понял. Что ж, ждите, я буду у вас буквально через несколько часов. Вы знаете мой телефон, свяжитесь со мной, если будут какие-то изменения.
– Непременно.
– А я, в свою очередь, позвоню вам, как только найму катер.
– Буду ждать.
– Да, и еще одно, господин Сузуки.
– Слушаю вас.
– В меня стреляли. Кто-то погиб, а кого-то ранили буквально в последние часы. Лично я уже не сомневаюсь, что дело именно в нашей находке. Могу себе представить, какой резонанс вызовет известие о вашем открытии. Вы приняли меры предосторожности, как я вам советовал?
– Конечно. Я усилил охрану.
– Удвойте ее.
– Вы серьезно?
– Абсолютно. Используйте все резервы.
– Боюсь, что они почти исчерпаны. Я имею в виду не финансовый аспект, просто не знаю, куда еще можно обратиться.
– Надеюсь, смогу вам помочь, у меня есть кое-какие связи в Кейптауне. Ну вот, объявляют мой рейс. До скорой встречи, господин Сузуки.
– Жду вас с нетерпением.
Артур спрятал телефон, убрал пластину обратно в карман и пошел к выходу в нужную галерею, которая привела его в салон самолета. Конечно же, он не заметил человека в сером плаще, внимательно глядевшего ему вслед. Как только Артур скрылся в салоне, человек подошел к телефону-автомату, набрал длинный номер и сказал в трубку по-немецки:
– Дассенайленд. Он едет на Дассенайленд.
4 часа до перехода
Борт «С-40», близ побережья Южной Африки
Последние часы после того, как сменила напарника, Лайла провела за штурвалом, постоянно корректируя курс и высоту полета. Занятие не тяжелое, но монотонное и поэтому выматывающее. Когда Лито заглянул в кабину, Лайла встретила его с радостью.
– Не устала? – спросил Лито.
– Честно – устала.
– Если хочешь, пойди съешь что-нибудь. Богомол распотрошил бортовые запасы армейского пайка. На вкус отвратительно, зато калорийно. А нам с тобой необходимо восполнить резервы, слишком много потратили энергии за последние дни.
– Мне, как женщине, диета не повредит, – улыбнулась Лайла.
– А как моей напарнице голодать тебе противопоказано, считай это авторитетным мнением. Честно говоря, я тебя подпитать, если потребуется, уже не смогу. Выдохся.
– Ничего, осталось совсем недолго.
– Судя по карте – да. Ты еще не чувствуешь? – с надеждой спросил Лито.
– Пока нет, – виновато качнула головой Лайла.
– Ничего. Он должен быть здесь. Просто мы еще далеко. Ну, давай уступай место.
Лито занял кресло, еще теплое, и взялся за штурвал. Лайла не торопилась уходить, стоя за его спиной.
– Что-то хочешь сказать? – повернулся к ней Лито.
– Нет… То есть да…
– Ого! Ну тогда говори. Извини, я отвернусь, нужно следить за приборами. Но слушаю тебя внимательно.
– Лито… Мы давно работаем вместе, так? И на Земле вдвоем с самого начала.
– Все верно.
– И я всегда считала, что ты – лучший оперативник, что с тебя нужно брать пример. Я училась у тебя, Лито.
– Польщен. Серьезно.
– Ты многому меня научил. Ты показал, как одинаково свободно выполнять поставленную задачу в городах, лесах и пустынях, как работать с удовольствием. В конце концов ты научил меня любить людей.
– А вот это уже лишнее. Профессионализм заключается в отсутствии эмоций. Если ты их полюбишь, то никогда не сможешь делать свою работу эффективно. Что и произошло.
– Из-за этого я чувствую себя виноватой.
– Не стоит.
– Нет, дай мне договорить. Я чувствую себя виноватой в том, что из-за меня ты нарушил приказ и сменил приоритеты. Но все равно, мне кажется, нет, я даже уверена, что поступаю правильно.
– Давай-ка разложим проблему на составляющие. Налицо конфликт. Ты осознаешь, что твои эмоции наложили отпечаток на всю операцию, возможно, даже винишь себя в гибели людей. А больше всего ты коришь себя за то, что якобы из-за тебя я поставил под угрозу свое будущее. Но в душе все равно считаешь себя правой и повторила бы все, доведись начать сначала. Я прав?
– Да.
– И тебя этот конфликт мучает?
– Немного.
– Один человек – человек – научил меня отличному рецепту, как поступать в подобных случаях. Хочешь, расскажу? Нужно поднять руку вверх, а потом резко опустить, думая в этот момент о своей проблеме.
– Чепуха какая-то… – пожала плечами Лайла.
– А ты попробуй. Нет, действительно, попробуй.
Лайла смущенно усмехнулась, но подняла руку, зацепив приборы, расположенные на потолке кабины, помедлила, а потом резко рубанула ладонью воздух.
Постояла немного и вдруг улыбнулась, сначала несмело, а потом широко и с удовольствием.
– Что, помогает? – Лито тоже заулыбался.
– Кажется, да.
– Вот. Ты сделала, что должна была, я сделал, что считал правильным. Все довольны. Так и думай впредь.
– Спасибо тебе. Понимаю, как тебе тяжело, девчонки на тебя дуются, ребята смотрят косо… Но я всегда с тобой, Лито.
– Я знаю. И ценю это, как никто другой. Так, ты уже поела? Нет? Так какого?… Мне скоро понадобится вся твоя чувствительность. Марш в салон. И в конце концов, уберите труп от входа в кабину, он мне уже надоел.
– О, железный Лито нервничает? – язвительно сказала Лайла и вышла из кабины.
В салоне самолета ничего не изменилось. Люди мучались, не зная, чем себя занять во время длительного полета. Кроме скуки давил груз совсем свежих воспоминаний, а в придачу к нему – размышления о том, что рассказал Лито. Володя о чем-то спорил с Алексом, сквозь гул прорывались словечки «скорость света», «гравитация», «межзвездная связь».
Лайла подсела, по своему обыкновению, к Игорю.
