наши коммерческие структуры имеют льготный налоговый режим… Но это одна сторона. Другая лежит в плоскости геополитики, стратегии державы. У России никогда не было и не будет друзей. Кажется, еще Екатерина II сказала. Нашим правителям удалось приостановить развал. А если Россия рухнет – под обломками погибнет весь мир. Надо что-то делать, и прямо сейчас.
Вячеслав Викторович достал платок и порывисто вытер лицо, потом нажал скрытую кнопку.
Впорхнула секретарша, глупенькая и предупредительная. Вышколенно заморгала, раздвинула рот до ушей. На все это ушло три секунды.
– Принеси чаю и что-нибудь выпить, – нетерпеливо произнес хозяин кабинета, будто девица явилась без вызова.
Она мгновенно исполнила пожелание шефа и удалилась.
– Наш лучший генофонд – ученые, политологи, обществоведы, культурная элита – продолжает валом катить на Запад. Скоро одни швондеры останутся. – Шеф почти кричал. – Ну как их остановить, на цепь посадить? Все равно сбегут. Платить надо по-человечески! Я не знаю, кому это выгодно – в трубу загонять науку, а потом за бешеные деньги закупать наши же технологии, разработки за рубежом. Ну не абсурд ли?
Вместо ответа я вздохнул. Прав был Вячеслав Викторович. Крыл по всем статьям и по делу. Но об этом каждый второй пьяный говорит на перекрестке.
– Вы согласны со мной? – напористо спросил шеф и сам разлил коньяк в крохотные рюмочки.
Бастилин всем своим видом выражал солидарность. С него можно было писать фрагмент картины «Буржуи всех стран, соединяйтесь!».
– Безусловно, но что от этого изменится? – спросил я, не понимая, для чего вдруг понадобился этот политчас.
– А вот сейчас переходим к главному. Несколько коммерческих организаций, для краткости и точности ради назовем их патриотическими (сейчас вы все поймете), объединили свои денежные средства для создания Фонда поддержки и оптимизации научного прогресса. Звучит несколько непонятно, но суть в том, чтобы кормить наших ученых русским хлебом, а не американским или немецким. Причем кормить хорошо, чтобы не помышляли о Западе. Это первое, что мы делаем. Кстати, пришло время рассказать об акции в лесу, свидетелем которой, разумеется, вы не были. Те люди занимались вербовкой научных кадров и отправкой их за рубеж. То есть банальной перекачкой мозгов. Мы предупреждали, взывали к гражданской совести, но для подонков такие категории не существуют. Поэтому пришлось применить к ним аналогичные методы. Иначе бы в лесу положили всех моих ребят, и вас, мой дорогой, в том числе… – Он взял рюмку. – Я хочу предложить тост, который всегда произношу в любой ситуации и компании, пусть даже там одни иностранцы-засранцы. Морщатся, гниды, но пьют… За возрождение России!
Мы выпили.
– Остальное вы узнаете позже. Мой вам совет – не делать поспешных выводов, кое-что может показаться вам странным. Если будет что-то непонятно – спрашивайте. И самое главное – ни в чем не отступайте от инструкции.
– Какой? – спросил я расслабленно – слишком долго меня заинтриговывали…
– Узнаешь, – ответил Бастилин. – Тебе придется выучить ее наизусть…
Шеф встал, давая понять, что разговор окончен. На сытом лице отразились новые задачи и заботы. Мы с Бастилиным почувствовали себя лишними и немедленно распрощались.
– И последнее, – сказал за дверью Бастилин. – Ты должен быть нем как рыба. На большие предупреждения у меня просто слов не хватает. С болтунами, сам понимаешь… не церемонятся.
Мы тут же выехали. Машину вел водитель Юрия Ивановича, я сел впереди, шеф заставил меня надеть черные очки, а сам развалился позади.
– Запоминай дорогу, – небрежно обронил Бастилин и через минуту захрапел, из чего я сделал вывод, что шеф работал в ночную смену. Мы выехали за город, промчались по Московской кольцевой, потом повернули в сторону Дмитрова. По этой дороге мне не приходилось ездить, но я хорошо изучил карту Подмосковья и, закрыв глаза, мог представить ее воочию. Мы миновали Клязьминское водохранилище, Трудовую, погнали вдоль канала. Потом свернули на проселки, углубились в лес. Меня потянуло в сон, ведь лег спать после четырех, но усилием воли стряхнул дремоту: надо запоминать путь.
Наконец мы приехали. Передо мной был деревянный трехметровый забор. Он тянулся, исчезая в лесу. Водитель посигналил, в воротах открылось окошко, выглянуло сытое лицо, осклабилось и исчезло. Ворота автоматически отворились, мы тихо въехали.
От изумления я присвистнул. За зеленым забором скрывался миниатюрный дворец. Трехэтажное здание, увитое плющом, было построено со вкусом: колонны, полукруглые овалы окон, романтичные балкончики, изящная лестница, ведущая к парадным дверям. Невдалеке находились подсобные строения, которые тоже имели элементы оформления: фигурную лепку вдоль крыши, вычурные каменные перила у входа.
Охранник у ворот куда-то исчез, навстречу выскочил Веракса. Шеф молча поздоровался с ним, потом спросил:
– Ну как?
– Все алмазно, шеф! Будут гнать дуру – включим пайку на мизер!
– Сколько раз говорил, чтобы я больше не слышал этот жаргон! – резко произнес Юрий Иванович.
Веракса почтительно вытянулся.
– Заметано, шеф. Базар отфильтрую.
Он отворил тяжелые двери, пропустив начальника вперед, потом последовал за ним, будто и не заметив меня. «Ладно, – подумал я, – тебе это припомнится».
Пройдя по ковровым дорожкам, мы очутились в просторном холле, на потолке висела многолапая хрустальная люстра, на стенах – картины в духе раннего импрессионизма, по углам – кожаные диваны, кресла и пепельницы на цаплевидных ножках. Левая дверь была приоткрыта, там виднелся биллиардный стол, а прямо, за стеклянной стеной – оранжерея с фонтаном. Я бы не удивился, если бы сейчас из-за пальм появился павлин, глянул на нас безмозгло и распустил хвост. А вслед за ним прибежал бы всамделишный негр – погонщик птицы и утащил птицу за шею.
Но вышел странно выбритый человек: голова сверкала белизной, а на щеках высыпала двухдневная щетина. Увидев нас, он растянул рот в улыбке, обнажив, как пишут в акте вскрытия, зубы в коронках из желтого металла. Этот счел нужным поздороваться и со мной.
– Руслан, – назвался он.
Разумеется, все это великолепие не ослабило моего внимания. Я насчитал четыре видеоглазка, которые нагло и вызывающе пялились по сторонам.
По деревянной лестнице мы поднялись на третий этаж. По пути нам попался человек в спортивном костюме. На бандита он не походил – слишком был хлипок, да и очки, скажем прямо, выдавали с головой. Я решил поздороваться, но очкарик даже не посмотрел в мою сторону, отчетливо прошептав слово «собака».
– Воздерживайся от контактов, – сказал Бастилин, открывая дверь кабинета. – Сейчас я дам тебе инструкцию, которую ты должен выучить назубок.
Шеф погрузился в кресло, мы с Вераксой сели на деревянную скамью. Видно, она представляла здесь русский стиль. На столе громоздились телефоны и пульт управления связью. «Командный пункт», – подумал я и не ошибся. Юрий Иванович нажал кнопку, послышалось шуршание, стенка поползла в сторону, открыв нишу. С десяток мониторов вспыхнули, представив всю мозаику скрытого царства. Приглядевшись, я понял, что из этого кабинета ведется контроль за ключевыми направлениями и узлами объекта и, разумеется, за охраной. Почти на всех экранах маячили равнодушные физиономии мальчиков в костюмчиках.
– Гоша совсем заборзел, – ткнул пальцем в монитор Веракса. – Понтовитый стал.
Охранник сидел в кресле, причем оттуда виднелись только его уши, а ноги он водрузил на журнальный столик.
Бастилину тоже не понравился Гоша. Он вдавил кнопку в пульт.
– Постовой номер три! Предупреждение.
Охранник вскочил как ошпаренный, вытянулся в струнку, повернулся лицом к нам.
– Виноват, – громко сказал он, чтобы шеф расслышал.
Но и так было понятно.
