руки стали выползать круги, стрелы, кривые прямоугольники.
– Очертим круг подозреваемых! – запальчиво приступила теща. – Варвара, Курбан… Извечный квартирный вопрос! Булгаковщина! А там, где булгаковщина – там чертовщина!
– Черт ногу сломит…
– Совершенно верно, Никита, то есть товарищ майор. Следующий, кто у нас на подозрении – и не случайно: со-о-сед! – Матильда Жановна написала это слово в кружочке. – А ему какой интерес? Отвечаю: он тайный педофил! И, зная это, Варвара незаметно поощряла визиты падчерицы к Роману. Чтобы потом на него пало подозрение. Ха-ха! Все кубики складываются очень даже… прикольно, как говорит молодежь.
Теща, потирая ладони, сделала круг по комнате.
Вошла Наталья с подносом, на котором стояли две чашки с чаем и тарелка с бутербродами.
– Не заходи!!! – страшно крикнула Матильда.
Наталья попятилась назад, чуть не уронив поднос.
– Очень интересно… – похвалил Савушкин. – Ну и кто же был убийца в балахоне? Роман?
– Не было никакого убийцы в балахоне! Не было кошмара на улице Колодезной!
– Вы хотите сказать, что дворники сочинили всю эту историю?
– Дворники и были исполнителями убийства! Именно так! А историю про мужика в красном балахоне сочинила Варвара. Она же наняла Ахмеда и его жену для похищения и последующего убийства девушки.
– Хорошо, а кто же тогда, по мысли Варвары, подразумевался под мужчиной в балахоне?
– Товарищ майор, Ники, мне стыдно за тебя! Ну, конечно же, Роман! Сосед-педофил, который долго мечтал реализовать свои похотливые намерения… И как бы ждал совершеннолетия Марии! Так что, товарищ майор, дело на улице Колодезной раскрыто. Как говорится, не кидай в колодец стреляного воробья. Вылетит – не поймаешь! Ната!
Наталья вошла, печально вздохнув на пороге.
– Значит, так. Чаем с коврижками не обойдешься. Готовь праздничный ужин!
– Я – не против… – поддержал Савушкин.
– Не против моей версии? – уточнила теща.
– Не против ужина.
– Никита! Я дарю тебе это раскрытие! И надеюсь, что теперь ты не будешь приходить домой поздно!
Савушкин вытянулся во фрунт.
– Под вашим руководством, мама, преступления будем раскрывать, не выходя из дома!
В любом возрасте, подходя к школе, ощущаешь смутное волнение и в дымке удаляющихся школьных лет вспоминаешь легких, прозрачных, как феи, одноклассниц в форме с белыми передничками, учителей, таких сомнамбулически нереальных. Вдруг зазвеневший звонок возвращает тебя, разомлевшего, ко дню сегодняшнему, в котором ты инородное тело в глазах детворы, хлынувшей на переменку из классов, некий странный дядя.
Во дворе школы Савушкин договорился встретиться с классной руководительницей Маши Лихолетовой. Когда из дверей вышла женщина, которая ощутимо излучала доброту, Савушкин понял, что это именно она, и пошел навстречу.
– Здравствуйте, вы – Светлана Васильевна?
– Здравствуйте. Да, я.
– Разрешите представиться: Савушкин Никита Алексеевич из уголовного розыска.
Ларионова отреагировала, как и все, услышав зловещее сочетание «уголовный розыск». И если б у нее сейчас померили давление, оно наверняка было бы подскочившим.
– Да, мне директор говорила, что приходили из милиции. Скажите, о Маше по-прежнему никаких известий? – заметно волнуясь, спросила она.
– Пока никаких… Хотел бы поговорить, сами знаете о ком, Светлана Васильевна… Может, пройдем в парк?
До самого парка прошли молча. Тенистые аллеи, вдали от любопытных глаз учеников и учителей, располагали к откровенности. На что и рассчитывал Савушкин.
– Просто невыносимо, когда не можешь ничем помочь ребенку… – первой начала Ларионова. – Может, за нее хотят выкуп… Хотя откуда у девятнадцатилетней девушки деньги? Мачеха в больнице работает…
– А не могла ли она уехать с кавалером, который вскружил ей голову? – спросил Савушкин.
– Вряд ли… Она всегда отличалась холодным рассудком, трезвым умом… Да и оставить квартиру мачехе? Нет… – Ларионова порывисто вздохнула. – С ней случилась беда… Сейчас люди исчезают средь бела дня. Вот вы в милиции работаете. Когда этот беспредел закончится?
– Честно сказать? Не знаю… – Никита развел руками. – У нас некоторые законы будто специально для бандитов написаны, а милиция – по рукам и ногам связана…
– И как же вы собираетесь ее искать?
– Как обычно: отработкой ее связей, знакомых, друзей, поиском свидетелей. Кстати, с кем она дружила в школе, в классе?
– Дружила она… – Ларионова призадумалась. – Дружила она, пожалуй, только с Олей Костомахой…
Они прошли еще некоторое время по аллее, потом повернули обратно.
– Светлана Васильевна, я понимаю, что уже прошло достаточно много времени и вы за свою жизнь не одну сотню учеников выпустили, – после затянувшейся паузы продолжил Савушкин. – И все же, если что-то вспомните о Маше, о ее окружении, товарищах, может быть, какие-то конфликты были… Вот, если что, позвоните мне по телефону.
Никита протянул визитку.
– Она не была конфликтной, но умела поставить на место, – заметила Ларионова. – Незаурядная, скажу вам, девочка. Как говорится, лица не общим выраженьем… Обещайте, что позвоните, когда будет хоть какая-то весточка о Маше…
– Обещаю… – кивнул Савушкин. – Всего доброго, Светлана Васильевна.
– До свидания, Никита Алексеевич.
Никита проводил учительницу взглядом, достал список телефонов одноклассников, нашел фамилию «Костомаха Ольга», сразу набрал номер.
– Оля, здравствуйте, беспокоит Савушкин Никита из районного уголовного розыска. Скажите, ведь вы были подругой Маши Лихолетовой?.. Не могли бы со мной встретиться, скажем, через час, у входа в центральный парк? Хорошо? Тогда – до встречи.
В этот день состоялась еще одна встреча, нежданно-негаданное свидание двух расчетливо любящих сердец.
Звонок в квартиру заставил Варвару содрогнуться всем телом. Она тихо подошла к двери, глянула в глазок. На пороге стоял воровато озирающийся Курбан. Она открыла, он торопливо вошел.
– «Хвост» не привел за собой? – озлобленно спросила Варвара.
– Какой «хвост»? – опешил Курбан. – Меня отпустили под подписку о невыезде.
– А я думала, ты сбежал, как граф Монте-Кристо, – без тени улыбки произнесла Варвара. – Ну, проходи, Монте-Курбан…
Курбан снял обувь, явив хозяйке предельно грязные ноги, босиком прошел на ковры.
– А носки где? Чучело! – зажав нос, спросила Варвара.
– В обезьяннике на сигареты поменял, – небрежно пояснил Курбан. – У бомжа…
– Представляю, что за сигареты… – хмыкнула Варвара. – Я вот думаю, как бы они про квартиру на Пионерской не пронюхали.
– Я тебе давно говорил: давай продадим!
– В наше время квартиры продают только идиоты! Тут еще эта понятая Иванова появляется, ох, не случайно…
