— Да, но они не в нашей команде. Та же эскадрилия, но звено другое. Мы не воевали вместе. Мы для них не более реальны, чем парни с другой стороны.
— Так то монстры. Они же просто программы.
Я усадил его за свой столик, оглядевшись по сторонам. Рейчел еще не было.
— Выпей-ка пива… На той стороне — за монстров, тоже воюют люди, а отнюдь не только программы. Согласно официальной статистике людей там даже больше, чем ботов.
— Почему?
Я пристально посмотрел ему в глаза.
— Так интереснее, наверное. Вот реале ты — человек. А разве тебе никогда не хотелось побыть монстром — просто ради разнообразия?
Он пожал плечами.
— А те, кто воюет здесь за людей? Согласно твоей теории они — монстры, которыми захотелось побыть людьми?
— В большинстве своем — да, — честно ответил я и, помедлив, продолжил. — Если, конечно, не считать дремучих чайников. А вообще, тот факт, что там тоже воюют люди, не делает их для нас более реальными. И парни другого звена — они тоже нереальны. Только тот, с кем ты воевал рядом, тот, кто спасал тебе жизнь и кому спасал жизнь ты, — тот и реален в этой игре, Валера. Только этим людям ты можешь доверять. Семена убили? Какое кому дело до этого? Те парни видели-то его, может быть, пару раз, да и то мельком. Для них он — еще одно нарисованное лицо в Диптауне.
Валерка сделал большой глоток пива.
— Где же она, эта твоя подружка?
— Рейчел? Вон она идет. Привет.
— Хай, — улыбнулась девушка.
— Здравствуйте, — Валерка привстал, протягивая руку. — Валерий…
— О! Настоящий джентльмен. Это может быть интересно, — засмеялась она, отвечая на рукопожатие. — Можешь звать меня Рейчел.
Валерка вопросительно посмотрел на меня.
— Излишняя вежливость здесь не в чести, — пояснил я, рассеянно оглядываясь по сторонам. — В Диптауне мы все равны, а в «Патруле» — тем более… Ни возраст, ни образование, ни цвет кожи, ни социальное положение здесь не имеют решающего значения. Какая разница, на самом деле, кто ты в реале, если здесь ты можешь надеть любой скин, натянуть на лицо любую маску?
— Маску монстра например? Или человека?
— О чем вы разговариваете? — спросила Рейчел.
— Валерий расстроен тем, что здесь никто не желает помогать ему в его расследовании, — пояснил я. — Он расследует убийство Семена.
Локи? Дима рассказывал мне… Это… это ужасно.
— Локи?
— Семен выбрал себе такой ник, — пояснил я Валерке. — Это в порядке вещей здесь.
— Что это значит?
— Локи — это такой бог в скандинавской мифологии, — сказала Рейчел. — Немного шут, немного плут и проныра… — и пояснила, поймав мой удивленный взгляд. — Я специализировалась на скандинавской мифологии в университете некоторое время, пока не перевелась на английскую литературу.
— Вполне в духе Семы. Проникнуть сюда под чужой личиной, чтобы потом раздуть шум, написав несколько разгромных статей, — кивнул Валерка. — А у тебя какой ник?
— Оборотень, — улыбнулся я, делая глоток пива. — Всегда обожал легенды о вервольфах.
— А я просто — Рейчел, — сказала девушка.
— Это не настоящее твое имя?
— Конечно, нет.
Некоторое время Валера смотрел на нее, но не дождавшись продолжения пожал плечами:
— Ладно.
— Ну что, — я допил пиво. — Мы готовы к боевому вылету, господа пилоты?
7
— Да, — в унисон ответили они мне, кивая. — Прямо по проспекту Гибсона до угла с улицей Черткова и направо.
Я поблагодарил девушек, зашагав по тротуару мимо стеклянных витрин. Неприметное бистро, расцвеченный бумажными фонариками китайский ресторан, помпезная вывеска с надписью «Трактиръ», вездесущий «Макдональдс», итальянская пиццерия… Русский квартал Диптауна переполнен подобными заведениями. Здесь, в виртуальности, мы можем позволить себе быть гурманами и выбирать кухню по своему вкусу и настроению, не слишком заботясь о финансах.
— Друг, оставь покурить, — окликает меня сухощавый жилистый мужчина, с холодными голубыми глазами.
Скин немного старомодный, словно вытащенный из шкафа костюм двух-трехлетней давности, но сделанный на совесть и со старанием.
Я протягиваю ему сигареты и зажигалку, замечая, что он заметно «на взводе».
— Что пальцы-то так пляшут? Выпил?
— Нет. Приведение увидел.
— О, это бывает часто, — отзываюсь я, разглядывая отражение электронного табло в витрине за его спиной. «Еще одна жертва! Подробности жестокого убийства в Москве…» — плывут справа-налево перевернутые буквы. — Ты его крестом и святой водой…
— Попробую, — говорит он мне, но я ничего не слышу, шагая дальше мимо безмолвно кричащих заголовков, мимо офисов телекомпаний и газет, где кровь и смерть продают так же легко, как зубную пасту и средства от перхоти… Мимо сверкающего зеркальными стенами здания с надписью «Welcome to RU.INTERNET», которое кажется глупой, неуместной здесь шуткой. Зачем он вам — Интернет, когда у вас есть целый новый мир? Если вы, конечно, не боитесь чудовищ…
Добираюсь, наконец до нужного перекрестка. «Улица Черткова». Кто такой Гибсон, я знаю, читал этого парня, гуру, пророка придумавшего киберпространство в те времена, когда компьютеры были еще дорогими и недоступными для большинства людей игрушками. Самое смешное, что придумал он это, когда компьютера-то и в глаза еще не видел, так же как писателям, пишущим кровавые боевики и детективные бестселлеры, ни разу ни приходилось самим пачкать руки кровью. Силен мужик… Живет сейчас где-то в Канаде, отбиваясь от множества поклонников и последователей, пытающихся организовать какую-то новую религию. А вот кто такой этот самый Чертков — уж извините, не знаю… Политик, наверное, или спонсор, выделивший деньги под развитие русского квартала.
Немного дальше по улице я нахожу то, что мне нужно — один из офисов библиотеки имени Мошкова. Здесь совсем не сложно найти нужную книгу…
8
«ЖЕНЩИНА. Она сидит у окна в баре. Дворик снаружи, серый и угловатый, занесен снегом, на клумбах мертвые растения — окостеневшие, разглаженные, замерзшие. Она ничего не имеет против пейзажа. Напротив. Зима — время смерти и холода, и она любила, когда ей напоминали об этом. Ей нравилось испытывать к себе жалость на фоне холодных и очень зримых клыков зимы. Яркая вспышка осветила дворик. Затем издали донесся глухой рев. Она делает глоток из бокала, облизывает губы и слушает тихую музыку, которая наполняет воздух.
