– Деточка, нельзя упускать из виду ничего. Тем более что ты разбираешься в ВИЧ. Ретровирусы – не мое поле. Но зато дай мне хороший филовирус и чашку кофе, и…
– Нат…
По-моему, она уже устала от шуток.
– Что?
Брук секунду помолчала, а потом очень тихо попросила:
– Будь осторожен.
80
Несмотря на всю шумиху прессы и похвальбу Элен Чен, офис фирмы «Трансгеника» выглядел довольно убого. Надо заметить, что Кремниевая долина вообще отличается безликостью архитектуры. Люди, создающие будущее, не имеют времени на какую-то «глупую» эстетику. Создателям будущего вполне достаточно компьютерных столов и видеоигр.
Больше того, я ведь находился в Калифорнии, переживающей последствия недавнего краха. Большинство творцов будущего отправились консультироваться в Чикаго или Бостон. Фактически весь офисный комплекс, перед которым я сейчас стоял, пустовал. Исключение составляли лишь те двадцать процентов, которые занимала фирма «Трансгеника». На дверях белели записки «Сдается».
На парковочной площадке стояло несколько машин: в дальнем ее конце виднелись две развалюхи, но зато вход в «Трансгенику» украшали «мерседес» и «БМВ». Насколько я понял, одна из этих немецких машин принадлежала Отто Фальку.
В телефонном разговоре этот господин назначил мне встречу в офисе «Трансгеники». В обычной ситуации я, ни минуты не сомневаясь, согласился бы, но сейчас, только что отмыв квартиру от крови двух выпотрошенных собак, не слишком стремился разговаривать с ним на его же территории. Разумеется, трудно утверждать, что именно Отто Фальк побывал в квартире Брук, вооружившись проволокой и острым ножом, но в причастности его к событиям сомневаться трудно.
Я подошел к стеклянной двери, на которой красовался логотип компании – название в виде кометы, врывающейся в кольцо буквы «А». Заметив рядом с дверью звонок, я нажал кнопку.
В холле появился человек, который направлялся к двери. Насколько я помнил, Отто Фальк был значительно ниже. Может быть, «Трансгеника» занимается производством сыворотки роста, способной добавить шестидесятилетнему ученому лишние пять дюймов? Если бы это было именно так, я немедленно вступил бы в число акционеров. Более того, сам начал бы немедленно принимать препарат. Всегда хотел иметь рост шесть футов три дюйма.
Однако при ближайшем рассмотрении человек оказался вовсе не Отто Фальком. К моему огорчению, это был Ян Кэррингтон – высокий блондин с ослепительно белыми зубами. Сквозь стекло он одарил меня безупречной улыбкой, от сияния которой я даже прикрыл глаза.
Мистер Кэррингтон набрал на клавиатуре какой-то код, после чего руками отпер замок.
– Приятно снова встретиться с вами, доктор Маккормик, – вежливо приветствовал он меня, протягивая руку.
Я сжал крепкую ладонь, в то же самое время пытаясь представить, как этот красавец вспарывает животы собакам и накидывает веревку на шею Глэдис Томас. Пожатие оказалось крепким, но нарисовать мысленную картину убийств мне так и не удалось.
– И мне очень приятно, – соврал я.
Кэррингтон придержал дверь, и я вошел в совершенно безликую приемную: стол регистрации, несколько стульев, низенький столик, на котором разложены научные и коммерческие журналы.
– Добро пожаловать в наш скромный корпоративный дом, – сказал Кэррингтон.
Я заметил, что замок он закрыл. Клавиатура пискнула. Значит, два замка. Плохой знак.
Красавец подвел меня к следующей двери. Здесь замок оказался биометрическим – он положил руку на сенсор, сканируя рисунок ладони, и замок пискнул, открываясь. Я подумал, что единственный доступный мне способ проникновения в это помещение – отрезать мистеру Кэррингтону руку и держать ее возле сканера. Вообще-то говоря, не самая плохая идея.
Мы направились по застеленному ковровой дорожкой коридору с белыми стенами и коричневыми деревянными дверями. В конце коридора одна из дверей была открыта. Кэррингтон направился прямо к ней, и через минуту мы оказались в конференц-зале. Увидев меня, Отто Фальк встал. Ян Кэрингтон плотно закрыл дверь.
Фальк протянул руку, и я пожал ее.
– Доктор Маккормик, как хорошо, что вы смогли прийти.
Да уж, наверное, я должен чувствовать себя на седьмом небе от счастья – ведь все так счастливы меня видеть.
– Присаживайтесь, – пригласил Фальк, – пожалуйста, присаживайтесь.
С характерной только для диктаторов, нацистских генералов и упивающихся властью карьеристов благосклонностью доктор слегка поклонился, поведя рукой в сторону стула. Я сел и начал ждать, когда мне в затылок всадят пулю.
Однако выстрела не последовало. Фальк и Кэррингтон тоже сели.
При ближайшем рассмотрении Отто Фальк выглядел как стопроцентный хирург, даже несмотря на небольшой рост: коротко подстриженные седые волосы, лысая блестящая макушка, аккуратная эспаньолка. Исключение составляли лишь очки. Для врача его возраста они казались слишком стильными. Однако здесь опять нужно вспомнить, что дело происходило в Калифорнии. Кроме того, он был не только доктором, но и бизнесменом.
Некоторое время все молчали. Когда пауза начала казаться слишком длинной, Отто Фальк окинул меня отеческим взглядом и произнес:
– Нам известно, насколько вас огорчила смерть доктора Тобел.
– Чертовски огорчила.
– Мы все очень расстроились. Для нас это огромная потеря. – Он откашлялся. – Однако меня интересует, могла ли ее смерть исказить ваше видение сложившейся здесь ситуации. Могла ли она вас запутать?
– Я вовсе не чувствую себя запутавшимся, доктор Фальк.
– Возможно, лучше подойдут слова «сбитый с толку». – Снова отеческий взгляд, полуулыбка, спокойное выражение лица. – Доктор Маккормик, вы знаете, сколько людей в нашей стране ожидает пересадки почки?
Казалось, вопрос возник совершенно внезапно, на пустом месте, и тем не менее я знал ответ, так как накануне читал в библиотеке проспект фирмы.
– Пятьдесят тысяч.
– На конец прошлого месяца цифра составила пятьдесят тысяч восемьсот девяносто восемь человек.
Он помолчал, давая мне время осознать услышанное. И действительно, если вдуматься, то цифра оказывается колоссальной. Гораздо больше всего населения маленького городка, в котором я вырос. Доктор Фальк заговорил снова:
– Шестьдесят процентов умрут, так и не дождавшись подходящего органа. А сколько людей ждут пересадки печени?
– Восемнадцать тысяч, – ответил я.
– Восемнадцать тысяч семьсот пятьдесят два. Из них умрут восемьдесят процентов. – Он откинулся на спинку кресла. – А вы усердно учили уроки, доктор Маккормик.
Я небрежно взмахнул рукой.
– Да нет, что вы! Просто после университета и интернатуры у меня осталось так много денег, что я не знаю, куда бы их получше пристроить, а потому ищу инвестиционные идеи. Перспективы вашей компании кажутся весьма многообещающими.
