Солдат так и припустил, жутко обрадованный возможностью выйти из боя.
Сэр Мэрис повернулся обратно к Роду.
— Теперь ты должен явиться на суд королевы, мастер Гэллоуглас.
«Ого! — подумал Род. — Так я теперь мастер, да?»
— Ты пойдешь по своей воле? — озабоченно спросил сэр Мэрис. — Или я должен принудить тебя?
Род боролся с искушением дать плечам затрястись от смеха над страхом в голосе старого вояки. Его репутация имела решающее значение.
— Я пойду по своей воле, сэр Мэрис, — сказал он, ступая вперед. — Идем?
Глаза сэра Мэриса прямо-таки запылали от благодарности.
Внезапно он отрезвел.
— Не хотел бы я быть на твоем месте, даже за замок и герцогство, Род Гэллоуглас. Теперь тебе придется выстоять одному пред языком нашей королевы.
— Ну да, — согласился Род. — Но, впрочем, я тоже должен ей пару ласковых, не так ли. Идем же тогда, сэр Мэрис.
К несчастью, марш к замку дал Роду время поразмыслить над последними грубыми выходками Катарины, так что к тому времени, как они подошли к дверям ее покоев, челюсти Рода были сжаты и он дрожал от ярости. И, равно к несчастью, там уже был готов комитет по приему высокого гостя, состоящий из двух часовых, солдата, посланного вперед гонцом, и двух алебард, нацеленных прямо в живот Роду.
Процессия остановилась.
— И что, — осведомился Род с холодной улыбкой, — это предположительно значит?
Гонец, задыхаясь, выдавил ответ:
— Ко-королева за-запретила, чтобы ча-чародея приводили к ней неско-кованным.
— А. — Род на миг поджал губы, а затем подарил гонцу вежливый подъем брови. — Я буду скован?
Гонец кивнул на грани истерики.
Алебарды с треском отлетели, когда Род отшиб их по обе стороны от себя. Он сгреб гонца за шиворот и бросил его в кучу кинувшихся к нему гвардейцев. Затем он со всей силой пнул ногой дверь, сорвав с болтов грубые металлические петли.
Дверь с треском рухнула, и он перешагнул через нее, ступая твердым шагом.
Катарина, мэр королевского города и Бром О'Берин вскочили на ноги с кресел, стоящих вокруг кленового стола.
Бром прыгнул загородить Роду дорогу.
— Каким дьяволом ты одержим, Род Гэллоуглас, ты…
Но Род уже миновал его и продолжал двигаться.
Он развернулся, остановившись перед королевой, гневно глядя на нее глазами, которые были словно осколки сухого льда.
Катарина отступила, поднеся руку к горлу в замешательстве и страхе.
Бром вскочил на стол и заорал:
— Что означает сие неподобающее вторжение, Род Гэллоуглас? Убирайся, пока королева тебя не вызовет.
— Я предпочел бы не являться перед Ее Величеством в цепях. — Слова его были холодными и рубящими. — И я не позволю, чтобы вельможу высочайшего ранга упекли в простую зловонную тюрьму с крысами и ворами.
— Ты не позволишь? — ахнула возмущенная Катарина.
— Да кто ты такой, чтобы позволять или не позволять? — прорычал Бром. — Ты даже не дворянской крови!
— Тогда я должен думать, что кровь мешает действовать, — отрезал Род. Он отшвырнул стол с дороги и двинулся на королеву. — Я-то думал, ты благородна.
Слово это прозвучало глумлением.
— Но теперь я вижу, что ты поворачиваешь против своей собственной семьи, даже против того, кто столь же близок тебе, как отец! Воистину, если дерешься с кем-нибудь из своих вельмож, то приходится драться с родственниками, но с родным дядей? Позор, женщина! Будь он самым мерзким убийцей, тебе следовало бы принять его с вежливостью и почтением, подобающим его положению. Тебе следовало отвести под его камеру свои лучшие палаты, это всего лишь долг крови!
Он прижал ее к очагу, вонзая в нее гневный взгляд.
— Нет, будь он только убийцей, ты, несомненно приняла бы его со всеми почестями! Но нет, он совершил ужасное преступление, возражая против твоих деспотичных действий, произвольных законов, и хуже того, отстаивая свою честь против твоих расчетливых оскорблений. Он смел настаивать на предоставлении человеку подобающего уважения в царствование ребячливой, мстительной, грубой девчонки, имеющей титул королевы, но никаких достоинств, и за это он будет проклят!
— Фу, сударь. — Она дрожала, бледная, как снег. — Как вы говорите с леди!
— Леди! — презрительно фыркнул Род.
— Прирожденной леди! — Это был тоскливый, отчаянный крик. — И ты тоже покинешь меня, ты тоже будешь говорить со мной языком Хлодвига?
— Я, может быть, говорю, как хам, но ты ведешь себя по-хамски. И теперь я понимаю, почему все покидают тебя, ибо хлещешь презрением Логайра, который единственный остался тебе верен.
— Верен! — ахнула она. — Он, ведущий мятежников!
— Мятежников ведет Ансельм Логайр! За сохранение верности тебе старый герцог ныне смещен в пользу своего сына!
Он зло улыбнулся, когда на ее лице появилось чувство ужаса и вины, затем повернулся к ней спиной и шагнул прочь, давая ей понять всю глубину ее предательства. Он услыхал за своей спиной протяжный судорожный вздох — Бром метнулся мимо него помочь королеве. Тут же послышался скрип кресла — Бром заставил ее сесть.
Подняв глаза, он увидел, что лорд-мэр глядит мимо него широко открытыми глазами. Род прочистил горло, взгляд бюргера переместился к нему. Род дернул головой в сторону двери. Мэр, колеблясь, снова посмотрел на королеву. Род поиграл с рукояткой кинжала. Мэр увидел это, побелел и сбежал.
Род снова обернулся к пораженной девушке.
Стоявший рядом с ней Бром бросил на него взгляд испепеляющей ненависти и прорычал:
— Кончено! Ужель ты вонзил нож недостаточно глубоко?
— Еще нет, — стиснул зубы Род. Он снова подошел к Катарине и продолжал холодным голосом: — Этот славный вельможа, герцог Логайр, твой родной дядя, из любви к тебе выступил против всей твоей знати,
Голос его надломился. Ее глаза вскинулись, полные страха.
— И это именно из-за твоих действий, из-за твоего произвольного законодательства и полного отсутствия дипломатии Ансельм повернул против отца. У него было двое сыновей, и ты лишила его обоих!
Она замотала головой, все быстрее и быстрее, и губы ее произносили безмолвное отрицание.
— И все же он по-прежнему верен! — прошептал Род. — Он по-прежнему верен, хотя они убили бы его за это и были чертовски близки к этому!
Она в ужасе уставилась на него.
Род слегка постучал себя по плечу.
— Вот это плечо приняло кинжал, что пронзил бы его сердце. И даже при этом только чудом и с помощью одной ведьмы, о которой ты едва ли знаешь, я сумел вывезти его живым.
Бром вскинул голову, ища что-то на лице Рода. Тот нахмурился и продолжал:
— Но я вывел его с риском для жизни и привел его обратно в целости. И что же я нахожу? Его должны держать пленником, и даже не так, как подобает знатному пленнику! Нет, не обращаясь с должным уважением и почтением, а как простого карманника, в тесной темной тюрьме!
Он сделал для эффекта паузу, довольно-таки сильно гордясь последним образчиком аллитерации.
Но с этим он малость перебрал, она овладела собой. Вскинув подбородок, она смахнула скупые слезы.
