Медленно Род начал осознавать розовый свет, боль и тысячу контрабасов, вразнобой играющих в его голове.
Еще медленнее он стал осознавать что-то мокрое и холодное на своей щеке. Розовый свет, понял он, был солнечными лучами, просачивающимися сквозь его сомкнутые веки.
Боль в голове вытеснилась сосредоточенностью. Он вздрогнул, затем героическим усилием сумел открыть глаза и снова вздрогнул Все было нечетким, не в фокусе, солнечный свет и цветные пятна. Влага под его щекой оказалась мхом, а холод под ним — камнем.
Он с силой оттолкнулся руками, влажная поверхность отшатнулась, оставив его закачавшимся, тяжело опирающимся на руки, с тошнотой в желудке.
Он мотнул головой, вздрогнул от боли и несколько раз моргнул. Его веки пробежались по слезящимся глазам, но постепенно зрение его прояснилось. Он заставил глаза сфокусироваться на… лице Туана Логайра.
Туан сидел спиной к черному древнему камню. В камне была огромная железная скоба, и от нее тянулись цепи к кандалам на запястьях и лодыжках Туана. Он сидел на куче грязной заплесневелой соломы, в водянистом свете слабого солнечного луча.
Туан улыбнулся с иронией, столь же тяжелой, как ржавые цепи на его теле, и поднял руку в приветствии, зазвенев цепью.
— Добро пожаловать в гости.
Род отвел от него взгляд и посмотрел вокруг. Старый герцог сидел у другой стены, прикованный рядом со своим сыном.
— Холодное гостеприимство, Род Гэллоуглас, — проворчал старый лорд, с тяжелым от мрачных дум лицом. — Едва ли в безопасное место привел меня твой слуга.
Измена! Роду следовало бы знать, что Тому лучше не доверять.
— Большой Том, ты…
— Здесь, мастер.
Род посмотрел, обернувшись. Большой Том сидел у противоположной стены, прикованный как и все остальные.
Том печально улыбнулся, бросив на своего хозяина укоризненный пытливый взгляд.
— Я думал, ты освободишь нас, мастер. И вот ты здесь, скованный, как и все остальные.
Род нахмурился и взглянул на свое запястье. Его окружала ржавая толстая полоса железа. У нее имелись копии на лодыжках и другом запястье.
Он поднял глаза на Тома, улыбнулся и поднял руку, тряхнув цепью.
— Слышал когда-нибудь присказку, что каменные стены — еще не тюрьма?
— Тот, кто сказал эти слова, был дурак, — злобно бросил Том из темноты.
Род поднял глаза к установленному высоко в стене маленькому зарешеченному окну. Оно давало единственное освещение в помещении-камере примерно десяти футов шириной и пятнадцати длиной со сплошь заросшим мхом потолком в десяти футах от пола. Стены были каменными и грязными, а пол покрыт прелой соломой.
Единственным украшением служил скелет, удерживаемый от распада мумифицированными связками, прикованный к стене, подобно им самим.
Род осторожно осмотрел молчаливого сокамерника.
— Не такие уж они рачительные хозяева, верно? Могли бы, по крайней мере, уволочь кости в нижние приделы.
Он снова повернулся к окну.
— Векс, — прошептал он достаточно тихо, чтобы другие не могли разобрать слов. — Векс, ты где?
— В самой грязной и разваленной конюшне, какую я когда-либо видел, — ответил робот. — Вместе с пятью клячами самого плачевного вида из всех, кто за пределами скотобойни. Я думаю, мы, предположительно, являемся кавалерией Дома Хлодвига, Род.
Род тихо засмеялся.
— А не бегает ли поблизости какая-нибудь мышка с большими зелеными глазами, Векс?
— Нет, Род, но на моей голове сидит синица.
Род усмехнулся.
— Спроси ее, не имеет ли она какой-нибудь власти над холодным железом?
— Как мне с ней говорить, Род?
— Вещая на частоте волны человеческой мысли, конечно! Она же телепатка, идиот ты ученый!
— Род, я категорически протестую против подобных уничижительных высказываний по адресу моих способностей в областях, по которым я не запрограммирован.
— Ладно, ладно, я сожалею, раскаиваюсь! Ты гений, чудо, Эйнштейн, Урт! Только спроси ее, идет?
Возникла пауза, затем Род услышал малоразборчивую серию чириканья на заднем плане.
— Что это за чириканье, Векс?
— Гвендайлон, Род. Она очень бурно отреагировала на новый опыт телепатии с конем.
— Ты хочешь сказать, что она чуть не свалилась со своего насеста? Но она сказала что-нибудь?
— Конечно, Род. Она говорит, мол, теперь уверена, что ты — чародей.
Род застонал и закатил глаза к потолку.
— Слушай, Векс, верни ее к делу, а? Может она вытащить нас из этих цепей и разрезать решетки на нашем окне?
Возникла еще одна пауза, затем Векс ответил:
— Она говорит, что не имеет никакой власти над холодным железом, Род, ни равно любые из известных ей ведьм, колдунов или эльфов. Она предлагает кузнеца, но боится, что это непрактично.
— Бытие, Исход, Левит… ну, скажи ей, мол, я рад, что она не потеряла чувства юмора. И спроси ее, как, черт возьми, она собирается вытащить нас отсюда?
— Она говорит, что незачем употреблять сильные выражения, Род…
— Не нужно было транслировать меня буквально, шмелиный ты мозг!
— …и она думает, что Князь Эльфов может оказаться способным освободить вас. Она считает, что он придет, но он находится в некотором удалении, так что это может занять какое-то время.
— Я думал, что она говорила, будто эльфы не могут управиться с холодным железом!
Возникла новая пауза, затем Векс сказал:
— Она говорит, что Князь Эльфов не совсем эльф, Род, будучи только наполовину старой крови.
— Только наполовину… минуточку! — нахмурился Род. — Ты хочешь сказать, что он гибрид между эльфом и смертным?
— Именно так, Род.
Род попытался представить себе, как восемнадцатидюймовый эльф и шестифутовая смертная могли бы заиметь ребенка, и в мозгу его началась карусель.
— Она теперь отбывает, Род, вызвать его и вернется как можно быстрее, но это займет некоторое время. Она просит тебя быть тверже сердцем.
— Если мое сердце будет хоть сколько-нибудь тверже, оно станет положительно каменным. Передай ей, что я ее… Нет, просто передай ей, что я ей благодарен.
Он, казалось, услышал слабый вздох за ухом, и Векс сказал с оттенком смирения:
— Скажу, Род.
— Спасибо, Векс, оставайся живым.
Род вернулся обратно в тюрьму. Логайры сидели, прижавшись к стене, странно глядя на него.
— Он разговаривает с разреженным воздухом, — прошептал Туан. — Воистину, этот человек одержим!
— Кажется, я уже слышал это прежде, — проворчал Род, — и воздух здесь какой угодно, только не разреженный.
— И все же, — пробормотал Логайр, — это поступок обезумевшего!
Большой Том громыхнул смехом.
— Отнюдь, милорды. Этот человек разговаривает с духами.
Род невесело усмехнулся.
