– Потому что ты будешь занята. У тебя может не остаться времени на…
– Коннор! – Кэт недовольно посмотрела на своего новообретенного жениха. Он рассуждает в точности, как Мики, когда Кэт заявила, что собирается два раза в неделю заниматься церковной благотворительностью. Тогда он сказал, что ее место дома и нечего шляться по городу, разыгрывая из себя Леди Щедрость. Или как ее отец. Когда Мейв привела в дом первых двух девушек-работниц и поделилась с мужем соображениями насчет того, что можно получать прибыль, предоставляя бедняжкам кров, а заодно делать доброе дело, Лайам Фицпатрик сказал, что женщинам не подобает добывать деньги, если у них есть мужья. И отослал двух первых пансионерок.
Но Коннор не такой; он и не пытался препятствовать Кэт заниматься теми делами, которыми она увлекалась. Кэт улыбнулась ему и со смехом умчалась танцевать, так как Чарли Максвелл пригласил ее на вальс.
– Ты слышал, я выиграла выборы, Чарли?
– Конечно, слышал, – сказал Чарли. – А ты слышала, что Флеминг в конце концов заплатил по иску о клевете?
– О, чудесно! – с воодушевлением воскликнула Кэт и перешла к следующему танцору, Томасу Зинтермуту, банкиру, который улыбаясь выслушал ее новость о школьном совете, но расстроился при сообщении Кэт о том, что они с Коннором обручились. Наверное, не стоило упоминать о свадьбе. Томас все еще скорбел о своей жене, умершей около года назад.
Гретель венчалась в церкви, и Коннор нарочито поеживался от холода во время церемонии. Выходя из церкви, он спросил отца Эузебиуса:
– Вам обязательно венчать людей в этом здании, святой отец? Не могли бы вы провести церемонию где-нибудь еще? В более теплом месте?
Отец Эузебиус чихнул.
– В аду было бы теплее, – ласково заметила Кэт. Почему Коннор проявляет такую несговорчивость насчет того, где им венчаться?
– Кэт, ты можешь посидеть минуту?
– У меня нет ни минуты, Коннор. – Кэт заматывала шарф вокруг шеи, собираясь отправиться в город. – Я уже опаздываю на заседание школьного совета.
– Черт побери, Кэт…
– Коннор Маклод, следи за своим языком!
– Послушай, завтра утром мне нужно ехать в Десятимильный каньон, а перед поездкой я хотел бы поговорить с тобой.
– Но совет…
– Что важнее: этот проклятый школьный совет или дом, в котором мы собираемся жить после того, как поженимся?
– Я начинаю думать, что на самом деле ты не хочешь жениться, – сказала Кэт. – Если бы ты хотел…
– Это ТЫ не хочешь идти на компромисс. Но где бы мы ни венчались, нужно что-то решать с этой комнатой в башне.
Кэт сцепила пальцы рук, чтобы скрыть охватившую ее дрожь.
– Тогда снеси ее, – прошептала она. – Я никогда больше не войду в эту комнату. Она… она напоминает мне о Дидерике. – Лицо у нее побледнело, но все же Кэт взяла свою накидку и направилась к двери. – А теперь мне пора на заседание школьного совета, – сказала она и вышла, с беспокойством размышляя, что именно Коннор ставит на первое место.
Он считает, что какой-то пустячный домашний вопрос важнее, чем ее обязанности официального лица, избранного обществом – единственной женщины Высокогорного графства, выдвинутой на должность в общественной организации. Может, в этом все дело? Как многие другие мужчины, Коннор не считает, что женщины, даже его будущая жена – или в особенности его будущая жена? – должны получить право голосовать или занимать официальную должность. Неужели Кэт собирается выйти замуж за человека, который предпочел бы, чтобы она оставалась дома и смахивала пыль с безделушек? Но нет, Коннор не такой. Или такой?
Коннор был потрясен, увидев выражение ужаса на ее лице. Кэт никогда не рассказывала о том времени, которое она провела в обществе Дидерика, но, очевидно, плотник ее ужасно напугал. А теперь они зашли в тупик с этой комнатой, которую Кэт хотела снести. Это было бы потерей затраченных денег, не говоря уже о крушении его плана, так как Коннор намеревался превратить эту комнату в уединенное место для них двоих после того, как они поженятся. Место, где они могли бы укрыться от их слишком многочисленных домочадцев.
Коннор почесал затылок. Идея была неплохая, но вряд ли он один справится с обустройством комнаты. Коннор не представлял себе, когда Кэт могла бы заняться этим. Она постоянно в каких-то делах: то школьный совет, то духовные визиты к Марси и всей компании, церковные дела, бизнес, борьба за трезвость и право голоса для женщин. «Наверное, излишне оптимистично было бы полагать, что Кэт найдет время, чтобы обставить и украсить комнату», – признался Коннор сам себе и усмехнулся.
– Над чем это вы смеетесь, мистер Маклод? – спросила Августина, вошедшая в комнату с ведром и тряпкой.
– Скажите, Августина, – увидел в девушке Коннор решение своей проблемы, – вы могли бы помочь мне? Я подумываю о том, чтобы обустроить комнату в башне – что-то вроде сюрприза для Кэт к Рождеству. Как вы смотрите на то, чтобы выбрать мебель, занавески и все такое, чтобы комната выглядела красиво?
– Ну, я считаю, вкус у меня неплохой, – сказала Августина. – Это ведь будет секрет? Мисс Кэт всегда так занята, что мы, вероятно, успеем управиться к Рождеству.
Коннор улыбнулся ей.
