в салуне.
Кэт не верила своим ушам. Он отослал методистов домой, а католиков – даже монахиню! – арестовал. Яркий пример религиозной нетерпимости.
Первой прибыла выручать свою подопечную преподобная мать Хильда Вальзен. Человек менее твердый, чем шериф Уилл Айлиф, был бы смущен, когда настоятельница строго спросила:
– Вы АРЕСТОВАЛИ одну из сестер моей обители?
– Да, мэм, – сообщил Айлиф, – но я намерен снять обвинения и освободить сестру Фредди…
– Сестру ФРЕДДИ?!
– Да, мэм. Она среди тех, кого я арестовал, но повторяю: я освобожу ее под вашу ответственность.
– Каковы обвинения? – сурово спросила преподобная мать Хильда.
– Гм… посещение салуна, мэм.
Привели четырех задержанных женщин, и Хильда Вальзен строго взглянула на сестру Фредерику, а затем на Кэт.
– Это похуже, чем случай с пудингом, Кэтлин, – строго сказала она. – Хуже, чем твой проступок, когда ты приклеила к стулу Марджори Беттенбург, пока епископ говорил о Благовещении.
– Как я уже сказал, мэм, – прервал ее шериф, – мне нужно лишь ваше слово, что сестра Фредди больше не войдет ни в один салун на вверенной мне территории.
– Даю вам слово, шериф. – Преподобная мать Хильда схватила Фредди за руку и потащила к двери, бросив через плечо: – А зовут ее Фредерика. Фре-де-ри-ка!
Кэт вздохнула. Мэри Бет и Нолин хихикали; они не сомневались, что это самый захватывающий день в их жизни.
Через несколько минут появился Коннор. Выглядел он чрезвычайно разгневанным, и Кэт с облегчением поняла, что он тоже считает действия шерифа необдуманными. Однако, выслушав рассказ стража закона, Коннор сказал:
– Я должен был бы оставить вас в тюрьме.
– О, мистер Маклод, – воскликнула Мэри Бет, – не надо!
– Не тебя, Мэри Бет, и не тебя, Нолин, – успокоил их Коннор. – Не сомневаюсь, что Кэт вовлекла вас в это мероприятие, словно речь шла о каком-нибудь летнем развлечении.
– Я ничего такого не делала, – возмутилась Кэт. – Трезвость – это не развлечение. Это разумное, моральное…
– Ничего не желаю слышать, – прикрикнул Коннор. – Я говорил вам…
– Ну, ну, ребята, – вмешался шериф, – не стоит так кипятиться. Просто дай мне слово, Коннор, что она никогда не…
– Он не может отвечать за меня, – сказала Кэт.
– Даю тебе слово, Уилл. Если она еще когда-нибудь зайдет в салун, я отправлю ее обратно в Чикаго.
– Вы никуда не можете меня отправить!
– Это мы еще посмотрим. – Коннор схватил ее за руку, сделал знак двум другим девушкам идти за ним и выволок Кэт из кабинета шерифа.
– Тебе надо было оставить ее в тюрьме, – заявила Дженни, когда они оказались дома. Враждебность девушки потрясла Кэт. Тут она заметила в проходной комнате мужчину, похожего на ковбоя, который воскликнул:
– В тюрьме?!
– Кто вы? – спросил Коннор.
– Я привез письмо для миссис Кэтлин Фицджеральд. – Он вынул конверт из кармана куртки и в растерянности остановился, переводя глаза с одной женщины на другую.
– Я Кэтлин Фицджеральд, – сказала Кэт.
– И вы были в тюрьме? – выпалил потрясенный ковбой.
Коннор выхватил у него письмо и распечатал его. Бросив взгляд на листок бумаги, он оповестил собравшихся:
– Некто по имени Гарри Крендл хочет на вас жениться.
– По какому праву вы читаете мою почту?
– Это скотовод, который влюбился в нее на пикнике, – пояснила Дженни. – Думаю, нам нужно отослать ее прямо в Диллон.
– В тюрьму? – не унимался ковбой.
– Мы всего лишь партнеры, – сказала Кэт. – Ничего больше.
– Когда это вы успели стать партнерами? – поинтересовался Коннор.
– Я одолжила ему денег на быка и на прочие расходы. Видите ли, выдался тяжелый год – холода, засуха и…
– Ничего не желаю слышать, – отрезал Коннор. – Каким будет ваш ответ?
