– У н-него в кармане, – ответил Карлофф грустным, старческим голосом. Похоже, ему было уже под семьдесят. Какого черта его послали на дело, требующее быстрой реакции, крепких мускулов и железных нервов? Говорил Карлофф с легким акцентом, который отдаленно напоминал ирландский, но был уже сильно смягчен многими годами, прожитыми в Америке или, точнее, в Бостоне (его выговор показался мне похожим на бостонский).
Я сунул руку в карман брюк Тощего и вытащил ключи и бумажник, в который я, впрочем, не заглянул.
– Почему вы не пришили меня в квартире? – спросил я Карлоффа, продолжая целиться из револьвера ему в лицо.
– М-мы не знали, где ты живешь. Искали тебя по всему району, но заметили, только когда ты подошел к мосту.
– Значит, вам повезло?
– Д-да.
– Вы сообщили кому-нибудь, что засекли меня?
– Н-нет, у нас в машине нет ни р-рации, ни радиотелефона. Ничего такого…
– Кто вас послал? Лучик?
Карлофф кивнул.
– Где он живет? У тебя есть его адрес?
Карлофф странно улыбнулся, и мне стало не по себе. Что такого смешного он увидел в моем вопросе?
Подавшись вперед, Карлофф сказал шепотом (как будто нас кто-то мог подслушать):
– Лучик всегда встречался с нами только в «Четырех провинциях», но я знаю, где он живет. Джеки Мак однажды выследил его – хотел посмотреть, уж не приударяет ли он за малолетками.
Теперь я тоже улыбнулся. Странно, как я сам не подумал о такой элементарной вещи. Я знал, что Лучик никакой не извращенец, но выследить его было бы делом нелишним. Так же просто было бы выяснить и адрес Темного, так что мне оставалось только удивляться самому себе, вернее – своему умению создавать трудности на пустом месте. Причиной, должно быть, была обычная лень.
– О'кей, приятель, давай адрес.
Карлофф продиктовал мне адрес, но у меня в карманах не нашлось ни ручки, ни карандаша, и мне пришлось его просто запомнить. Потом я обыскал Бориса и, не найдя ничего интересного, забрал его семнадцатизарядный полуавтоматический пистолет «глок» – действительно прекрасное оружие, которое с этого дня стало моим любимым.
Покончив с этим, я велел Карлоффу встать. Мы вместе подняли его мертвого напарника (он за ноги, я за плечи) и оттащили с дороги подальше в лес. Там я приказал Карлоффу забросать труп листьями. Когда он закончил, я выстрелил ему в голову, проделав это ловко и без излишнего драматизма. Я действительно не имел ничего против него лично. Упавшего я, как мог, забросал ветками и листвой, а потом проверил, не попали ли брызги крови мне на одежду, но все было в порядке.
Машину они оставили в полумиле выше по дороге. Это был уже знакомый мне старенький синий «форд» с ручным переключением передач, и мне потребовалось довольно много времени, прежде чем я сумел завести его и сдвинуть с места. Я уже говорил, что никогда не умел водить машину как следует, а с протезом это стало еще труднее, и я порядком измучился и изматерился, прежде чем мне удалось проехать мост и вернуться в Нью-Йорк. Впрочем, все на свете относительно, и хотя я точно заработал пару лишних мозолей на своей культяпке, я бы не хотел поменяться местами с Лучиком – человеком, которому при удачном (для меня) стечении обстоятельств теперь предстояло не дожить до вечера.
Мне понадобилось меньше десяти минут, чтобы понять, что за синим «фордом» следят. Старый черный «линкольн» я заметил, когда, преодолев трудности и опасности пути по мосту Вашингтона, собирался свернуть, чтобы через Верхний Манхэттен попасть в Квинс. В Квинсе тоже существовала ирландская колония, но это была не наша территория, и мне еще не приходилось там бывать. Во всем Квинсе я знал как следует только район аэропорта и Рокэвей-бич.
«Линкольн» следовал за мной, держась от меня на расстоянии четырех-пяти машин. В салоне я разглядел двоих мужчин, одетых в темные костюмы и плащи. Возможно, впрочем, что они следили не за мной, а за синим «фордом», полагая, что за рулем по-прежнему сидит либо Карлофф, либо второй шпик. Когда именно они сели мне на хвост, я точно не знал. Ясно было одно: если они видели, как я пришил Карлоффа и его напарника, мое дело труба. Полная труба, если точнее, потому что это были легавые. Все говорило за то, что я не ошибся: они и машину-то вели в своей легавой манере, и вид у них был легавый, и разило от них – легавыми.
Почему они следили за парнями из шайки Темного, догадаться тоже было нетрудно. Темный вел отнюдь не безгрешную жизнь, поэтому, несмотря на все таланты Лучика, рано или поздно его деятельность должна была привлечь внимание законников. Смерть Боба на Лонг-Айленде тут тоже могла сыграть свою роль. Похоже, Отдел по борьбе с организованной преступностью Нью-Йоркского полицейского управления решил наконец вплотную заняться махинациями Темного.
Я понимал, что стряхнуть копов будет делом нелегким. Я никогда не ездил по Манхэттену и плохо представлял себе, на каких улицах движение одностороннее и где там объезды. Единственной улицей, которую я знал по-настоящему хорошо, была 125-я, и я чуть мозги себе не вывихнул, гадая, как было бы мне сподручнее бросить машину и удрать.
Первым делом я постарался не показать копам, что знаю о слежке. Ехал я не спеша, без рывков и внезапных ускорений. О своем намерении попасть в Квинс я уже забыл – теперь я просто тащился по направлению к центру города в плотном потоке других машин. Наконец я свернул на Бродвей, и где-то в районе 130-х улиц у меня созрел план. Я вспомнил, что в кафе «Кентукки фрайд чикен» на углу Бродвея и 125-й было два выхода. Если я остановлюсь у «Макдональдса» на южной стороне 125-й, перейду через улицу и войду в «Чикен» (у этого входа как раз не было стоянки), то самым разумным для легавых будет припарковаться рядом с моей машиной и ждать, пока я перекушу и вернусь. В конце концов, они же копы, поэтому им и в голову не придет, что я мог их заметить и бросить машину.
Сказано – сделано. Я продолжал ехать все так же неторопливо и вскоре затормозил у «Макдональдса» напротив «Кентукки фрайд чикен». Припарковав машину, я тщательно ее запер и стал терпеливо
