Кроме того, лежа на полу рядом с Лучиком, я успел подумать о том, что ждет меня в ближайшем будущем. На мой взгляд, возможный исход сводился к трем вариантам: мы шлепнем их, они шлепнут нас, появятся фараоны и заметут всех.
Я, правда, уже говорил, что после наступления темноты стрельба в этой части города была делом обычным (какие-нибудь придурки могли просто выпускать в воздух пулю за пулей из пистолетов калибра.9), однако надеяться на то, что среднестатистический фараон – при всей своей лени и патологической трусости – не обратит внимания на шум, не стоило. А ведь дело происходило поздним утром и стрельба велась очередями… Нет, на то, чтобы разминуться с легавыми, у нас оставалось минут пять, от силы десять, но никак не больше.
Тут я заметил, что Скотчи подает мне из противоположного угла какие-то знаки. Автоматчики расстреливали наших друзей практически в упор, и Скотчи, по-видимому, пытался жестами убедить меня встать во весь рост и немного постоять, отвлекая внимание врагов, пока он и Фергал займут более удобную позицию. Судя по всему, у столиков они чувствовали себя не слишком уютно и были не прочь перебраться к нам за стойку.
Я вовсе не собирался вставать и изображать из себя мишень. Будь я вооружен немного получше, я мог бы, по крайней мере, отвечать на огонь, но при мне был только небольшой револьвер калибра 22, который, по совести сказать, и оружием-то можно было назвать лишь с большой натяжкой. Напугать кого-то, прострелить лодыжку или колено – для этого я и таскал его с собой. Отстреливаться с помощью этой штуки мне и в голову не приходило, да я и не думал, что такая ситуация возникнет. Пистолетам я не доверял, так как отлично знал, что в решительный момент проклятую штуковину обязательно заклинит. Нет, для «быка» нет ничего лучше американского револьвера калибра 38; он бьет точно и мощно, хоть в воде, хоть одеяло… Иными словами, взяв револьвер у Лучика, я мог бы попытаться привести в исполнение сомнительный план Скотчи, однако куда благоразумнее было притвориться, будто я не понимаю, чего он от меня хочет. Так я и поступил. В ответ на отчаянную жестикуляцию Скотчи я просто кивнул, но остался лежать на месте.
Скотчи удвоил усилия, разразившись серией отчаянных гримас. Я поглядел на Лучика, но он закрыл глаза и бормотал что-то себе под нос – должно быть, читал молитвы. Это меня удивило. Он всегда казался мне рационалистом, агностиком, но, наверное, атеисты остаются атеистами только в достаточно глубокой траншее, бомбоубежище, окопе или в чем-то подобном.
Сквозь приоткрытую дверь бара я видел, что снаружи уже собралась небольшая толпа, состоящая из всяких недоносков, которые обычно первыми появляются на месте происшествия, чтобы быть убитыми шальной пулей. Что ж, по крайней мере никто из них не станет звонить в полицию… Даже эти придурки хорошо знали, когда лучше держать рот на замке. Буквально на соседней улице был когда-то смертельно ранен Малколм Икс [21]; в прошлом месяце здесь же хладнокровно расстреляли сразу шестерых, так что для местных жителей наша заварушка не была чем-то из ряда вон выходящим. Я, однако, хорошо понимал, что какая-нибудь молодая мать, которая с трудом укачала орущее чадо, чтобы вздремнуть самой, в конце концов вызовет легавых. Они приедут, прочтут нам через мегафон лекцию о том, как должны вести себя законопослушные граждане, потом пустят слезоточивый газ и возьмут нас тепленькими. Это было неизбежно, как восход солнца, если только парни Дермота не примутся за дело всерьез и не прикончат нас раньше. Оба варианта вряд ли могли нас устроить, поэтому я подумал, что мне, пожалуй, все-таки придется что-то предпринять. Что именно, я пока не знал, но что-то надо было делать. Расчетливо отступать, бросаться сломя голову к двери в надежде на удачу, пытаться заключить перемирие – хоть что-нибудь!
Между тем бормотание Лучика стало громче; ребята Дермота перестали стрелять и, сместившись в сторону, чтобы вернее выцелить укрывшегося за перевернутым столом Скотчи, снова открыли ураганный огонь. Пока пули крупного калибра ударялись в пол или впечатывались в стены, но я знал, что рано или поздно одна из них попадет в цель.
И тогда нам точно несдобровать.
Я подумал еще немного и откашлялся.
– Эй, Дермот, фенианская [22] отрыжка, сукин сын, дешевка. Дешевка долбаная! – прокричал я. Ответа не было, и я повторил все сначала, стараясь, чтобы мои слова звучали как можно оскорбительнее. И снова мое красноречие пропало втуне.
Дермот Финюкин приехал в Нью-Йорк сравнительно недавно. В Туме, в графстве Антрим, он был записным пижоном и дамским угодником: костюмы «Некст», летний отдых на Ибице, бездна очарования и собственный маленький «эм-джи» темно-синего цвета, но ему не повезло. Он обрюхатил дочь одного из заправил и был вынужден в срочном порядке сниматься с насиженного места и бежать в Новый Свет, имея в пассиве смертный приговор, вынесенный ему одним из местных авторитетов. В Нью-Йорке Дермот Финюкин открыл бар в крошечном ирландском квартале в районе 160-х улиц. Это был скверный план, поскольку как раз в то время ирландцы покидали старый район, перебираясь в Бронкс, Джерси или Квинс, где условия жизни были лучше, а от покровительства доминиканцев и пуэрториканцев Дермот отказался. Когда появились мы, его бар хронически пустовал. Лучик предложил Дермоту крупный заем под пятьдесят процентов в месяц. Дополнительной гарантией возврата денег служил находившийся где-то на севере нашего штата тайник с оружием, закупленным для «временных» [23] примерно в 1988 году. Вскоре, однако, некоторые главари и непосредственные исполнители операции оказались за решеткой, оружие осталось невостребованным, и Финюкин предложил его Лучику в качестве обеспечения долга.
Лучик был неглуп. Он рассчитывал, что месяца через три бар окончательно прогорит и тогда мы получим все оружие и продадим его людям, которые в нем остро нуждались и которые по случайному стечению обстоятельств были ближайшими соседями Финюкина. Однако избранная Финюкиным линия поведения оказалась не такой безнадежной, как казалось на первый взгляд. Он не только ежемесячно выплачивал положенные проценты, но даже ухитрялся возвращать часть основного долга. Как выяснилось впоследствии, проныре Финюкину было начхать, как идут дела в баре. С самого начала основной статьей его дохода был крэк – кристаллический кокаин, который он производил у себя в подвале с одобрения и под покровительством какого-то местного главаря, о котором было известно только то, что его кличка – Фокусник. Не сразу, но мы все же узнали, что под этой кличкой скрывался некий Рамон – тот самый Рамон, который много, много месяцев спустя поможет мне осуществить мои собственные планы.
Словом, Дермот Финюкин устроился очень и очень неплохо и дурачил наивного Лучика довольно долго, пока кто-то не проболтался. Когда слухи дошли до Лучика, он сам настоял на том, чтобы отправиться к Дермоту вместе с нами и разобраться, что тут правда, а что – нет. Самое интересное, впрочем, заключалось в том, что стукачом был, скорее всего, не кто иной, как Финюкин, который задумал и осуществил этот план для того, чтобы заманить нас на свою территорию и убрать без лишнего шума, а потом перенести свою кокаиновую фабрику в новое здание на Сент-Николас. Он собирался убить нас, избавиться от трупов, поджечь бар и исчезнуть, так что Темный, который, конечно, предпринял бы собственное расследование, не сумел бы отыскать никаких следов. Таким образом Дермот избавился бы от долга и зажил припеваючи, спокойно увеличивая свое состояние. Не исключено, что время от времени он жертвовал бы некоторые суммы «временным» в «Штате у Залива» [24], а те в свою очередь прикрывали бы его от любых неприятностей. Сам по себе план был неплох, во всяком случае он был составлен с известной долей изобретательности, хорошо продуман и вполне мог сработать. Наша смерть
