была самой легковыполнимой его частью, и на данный момент я бы оценил наши шансы как пятьдесят на пятьдесят – если, конечно, кто-нибудь из нас не придумал бы что-нибудь оригинальное.
– Эй, Дермот, выпердыш куриный, ублюдок, ты что, оглох? – снова заорал я. – Отзовись, членосос!
Яростная стрельба продолжалась еще несколько секунд. Потом она внезапно прекратилась, и наступила тишина.
Последовала томительная пауза, и наконец Дермот Финюкин заорал откуда-то из полумрака:
– Что нужно?
– Это я, Майкл Форсайт. Выслушай меня, Дермот, только выслушай, хорошо? Легавые будут здесь через пару минут, это я тебе точно говорю. Вы, парни, здорово облажались. Оттуда, где вы засели, вам нас не достать, понятно?
– Ну, это мы еще поглядим, – с угрозой откликнулся Финюкин.
– Да погоди ты, дерьмоед долбаный, не перебивай. Вам нас не завалить, но и мы ничего не сможем вам сделать. Рано или поздно копы все равно приедут, и что тогда? Пять лет тюрьмы и депортация. Ты этого хочешь?
Один из парней Дермота крикнул что-то по-испански, и стрельба возобновилась. Лучик схватил меня за руку; при этом он что-то сипел, словно астматик. Я повернулся к Скотчи, приглашая его полюбоваться этой картиной, но ему было ни до чего. Лицо его перекосилось от ярости, но злился ли он на меня или на свое незавидное положение, я не знал.
Стрельба снова прекратилась.
– Что ты предлагаешь? – прокричал Дермот.
– Я предлагаю прекратить огонь и разбежаться. Ты дашь нам уйти, а мы дадим тебе сутки, чтобы перебраться на новое место, – сказал я и взглянул на Лучика, чтобы убедиться, что он не возражает. Тот, похоже, все понял и согласно кивнул.
– С чего ты взял, что я готов отсюда уехать? – крикнул Финюкин.
– Всех парней Темного тебе все равно не замочить, значит, тебе придется куда-то перебираться. Остаться здесь ты по-всякому не сможешь – не настолько силен.
Последовала долгая пауза, и в тишине мы услышали далекий вой полицейских сирен.
– Ладно, Майкл, согласен. Только помни – ты обещал! Если я вас выпущу, вы дадите мне двадцать четыре часа, чтобы свернуть дела и убраться?
– Можешь на меня положиться, Дермот. Вот и Лучик слово дает! – заорал я и повернулся к Лучику. – Скажи ему, – прошептал я. – Скажи…
– И я даю слово, Дермот! – натужно взвизгнул Лучик.
– О'кей, договорились.
– О'кей, – сказал и я.
– А что теперь? – неуверенно осведомился Финюкин.
– Теперь мы встанем и уйдем, а вы не будете в нас стрелять, – тотчас ответил я.
Краем глаза я заметил, что Скотчи отрицательно качает головой и беззвучно шевелит губами. «Черта с два!» – хотел он сказать. К счастью, ему хватило ума не произносить это вслух.
– Ладно, валяйте, – снова крикнул Дермот.
– Значит, мы сейчас тихо и спокойно выйдем, а вы дадите нам сесть в машину и уехать, пока не появились легавые, о'кей?
– О'кей, согласен, – сказал Дермот.
Тут Лучик потянул меня за рукав, и я наклонился к нему:
– Что?
– Ты уверен, что все сработает? – спросил он.
– Думаю, что да.
– Откуда ты знаешь, что нас не замочат, как только мы выйдем из укрытия? – нервно осведомился Лучик.
– Они
Лучик побледнел.
Я повернулся к Скотчи и разыграл свою собственную маленькую пантомиму. Я показал ему револьвер Лучика и жестами дал понять, что собираюсь держать оружие так, чтобы можно было быстро выхватить его и открыть огонь. В первые секунды Скотчи смотрел на меня с удивлением, но потом, похоже, понял, что я хотел ему сказать. Повернувшись к Фергалу, он шепнул что-то ему на ухо, но тот отрицательно качал головой до тех пор, пока Скотчи не привел его в чувство, сильно дернув за волосы. То, что я предлагал, в основном повторяло идиотский план Скотчи, но никакого другого выхода у нас, пожалуй, не было. В меня стреляли уже не в первый раз (и, как оказалось, не в последний), поэтому я почти не трусил. Я знал, что сдюжу, лишь бы Скотчи не подвел.
– О'кей, Дермот, не стреляйте. Мы идем! – крикнул я и, обращаясь к Лучику, добавил шепотом: – А ты лучше не высовывайся.
Потом я посмотрел на Скотчи. Он, похоже, сумел справиться со страхом. Хоть он и придурок, но в трудную минуту сделает все, что только в его силах.
