слова.
— Я с радостью принимаю твое предложение, — торжественно произнесла она. — И если ты дашь мне немного времени, я поставлю об этом в известность отца и мать. Но…
— Но я могу сам сходить к ним, — тут же сказал Хеннинг. — Я сначала должен был знать, что ты… что тебе по душе все это.
«Господи, — подумал он, — разве нельзя быть более непринужденным? Но таково наше время. Напыщенная мелкобуржуазность и лживый морализм, пришедший из Англии, где царствовала королева Виктория, распространился во всех странах Европы, в том числе и в Норвегии».
Агнета по-прежнему стояла, опустив глаза.
— Я… мне это по душе, — еле слышно прошептала она. — Но если ты запасешься терпением, ты скоро узнаешь… многое. И тогда мы поставим вопрос о том, чтобы пойти к моим родителям.
Когда она наконец подняла на него глаза, он увидел в них боль.
— Но мне кажется, что все это безнадежно… — прошептала она и выбежала прочь.
Хеннинг прикусил губу. Это не понравилось ему.
Ульвар чувствовал себя превосходно! Он и не намеревался в скором времени покидать хутор. Нет, этого ему делать не следовало, потому что у него была цель. Он должен был освободить Тенгеля Злого. И поскольку дело с флейтой не удалось, ему предстояло действовать другими средствами. Он выработал ясный план. Согласно книгам, легче всего было вступить в связь с предком в долине Людей Льда. Поэтому он собирался отправиться туда. Но он должен был подготовиться к этому, чтобы не пуститься в бегство, как это сделали Ульвхедин, Ингрид, Хейке и Тула.
Теперь ему нужно было овладеть сокровищами. Для Ульвара не имело значения, какими средствами добыть их, будь то насилие или убийство, — и эту часть плана он еще не проработал окончательно. Для него было ясно лишь то, что он должен попасть в долину Людей Льда.
В промежутках между своими размышлениями он пользовался гостеприимством Агнеты. Каждый день она приносила ему еду и все необходимое. Она принесла ему постельное белье, привела все в порядок и следила за тем, чтобы у него все было.
После убогих условий тюрьмы и больницы все это казалось ему просто мечтой.
Поэтому при ее появлении он старался, как мог, быть приветливым. Она, конечно же, очень боялась его, но он пытался говорить с ней не слишком грубо, то и дело льстил ей и вспомнил те хорошие манеры, которым научился у Малин и Хеннинга, часто жалуясь при этом на недомогание. Он выдумывал эти жалобы потому, что ему нравилось ее искреннее внимание, которое она проявляла к нему в таких случаях. Когда она приходила, он, как правило, ложился в постель, жалуясь на «лихорадку». И тогда она садилась рядом, гладила его по голове своей мягкой рукой, давала ему горячее питье, и ему удавалось уговорить ее тайком принести для него немного вина. Она добавляла ему в питье несколько капель — была такой скупой, что не могла дать ему выпить целую бутылку, чертова баба!
Но смотреть на нее было чертовски приятно! Ульвару нравилось тихо лежать и разглядывать ее, пока она суетилась вокруг него, мыла, убирала, готовила еду.
«Дома я говорю, что задерживаюсь на Липовой аллее», — как-то раз призналась она ему.
Но в этот день она была не в себе. Он заметил, что руки у нее дрожали, когда она подавала ему чашку. И лихорадочный румянец не сходил с ее щек все то время, пока она была у него.
— Что-нибудь случилось? — спросил он, стараясь говорить как можно мягче.
Она вздрогнула и посмотрела на него. Она все еще не привыкла к его внешности, еще вздрагивала, глядя на него, и вид у нее был такой, словно она проглотила что-то отвратительное. Но она сохраняла в душе мужество и никогда не жаловалась.
— Случилось? — рассеянно произнесла она. — Нет, а что могло случиться?
— Откуда я знаю? Они не спрашивали обо мне?
— На Липовой аллее? Нет, почему они должны спрашивать меня о тебе? Но Хеннинг время от времени говорит о тебе. Ему интересно, где ты сейчас, потому что он знает, что Ульвен[2] вернулся.
— Он так прямо и сказал?
— Разве он до этого не называл тебя Ульвеном? Я полагала, что тебя зовут Ульваром, и тогда, конечно…
— Да, да, да, — нетерпеливо перебил он ее. — Хватит об этом. Но почему ты так волнуешься, говори!
Ему показалось, что она вся переполнилась каким-то благоговением. Глубоко вздохнув, она выложила ему то, о чем старалась молчать весь день.
— Хеннинг спросил у меня, согласна ли я стать его женой. Мне кажется, что я могу тебе сказать об этом, поскольку ты его родственник.
Ульвар приподнялся с постели. Глаза его сверкали желтизной.
— Что? — насмешливо произнес он. — Хеннинг посватался к тебе? Сегодня? И что же ты ему ответила?
Агнета была задета его тоном. К тому же она поняла, что он вовсе не болен, судя по тому, как он рванулся из постели.
Чувствуя себя оскорбленной, она ответила:
— Я поблагодарила его за его любезность, но попросила его подождать, пока я не выполню свое предназначение. А потом нам нужно будет поговорить с отцом и матерью, а это будет не легко.
Ульвар ползком выбрался из-под одеяла, словно зверь на охоте. От него исходил затхлый запах, потому что он лежал в одежде. Его близость показалась ей отвратительной.
— И что же ты ответила Хеннингу? — с издевкой спросил он. — Ты хочешь сойтись с этим несносным старым холостяком?
— Да, я этого хочу, — ответила она более резко, чем хотела, считая, что Хеннинг заслужил такого ответа. — И вовсе он не несносный, а, наоборот, внимательный и добрый. Он просто прекрасный человек.
Ее признания раздразнили Ульвара. Отбросив притворно-льстивый тон, он потерял всякую осторожность в словах.
— Хеннинг… — сквозь зубы процедил он. — Разве ты не знаешь, что Хеннинг — это дьявол?
— Вовсе нет!
Видя, что ей неприятна его близость, он придвинулся к ней еще ближе.
— Хеннинг лгал мне. Лгал в течение всей моей жизни! Сокровища Людей Льда должны принадлежать меченому, но никто в этом проклятом доме не сказал мне, что существуют эти сокровища. Они прятали их от меня, они украли их у меня, но теперь я положу этому конец! Теперь они ответят за это! И Хеннинг… будет первым!
— Нет, — с ужасом произнесла она. — Ты не имеешь права причинять ему зло, он ухаживал за тобой с самого твоего рождения, он помог тебе встать на ноги!
— Он украл мои сокровища! — рявкнул Ульвар. — И теперь я украду его сокровище!
— Его сокровище? Что ты имеешь в виду? — дрожащим голосом произнесла Агнета, косясь на дверь. Но он заслонил ей путь.
Ульвар сделал шаг вперед и внезапно разорвал ее платье. Она закричала, пытаясь соединить на груди разорванные куски. Ульвар оттолкнул ее руки и сорвал с нее платье.
— Нет! — кричала Агнета. — Нет, нет, что ты делаешь? Ты сошел с ума!
