дороге с весьма оживленным движением. Здесь встречались другие всадники. Они ехали мимо более медлительных экипажей и повозок. Солнце еще не достигло зенита.
Вильяру было неспокойно. В усадьбе было много дел, но на душе у него было тревожно. Во второй половине дня он снова пошел в Липовую аллею и нашел своего отца таким же встревоженным. Эскиль вздохнул.
— Я поеду вслед за ними, мысль о том, что отец — на пути в долину Людей Льда, нестерпима.
— Точно так же думал и я, — сказал Вильяр. — Но я хотел попросить тебя присмотреть в течение нескольких дней за Гростенсхольмом, пока я не верну деда домой.
Никто из них не говорил о Туле. Она была вполне в состоянии распорядиться своей собственной жизнью. А кроме того, ее теперешнее поведение немало пугало их.
— Нет, ты не можешь отправиться в такую опасную поездку, — сказал Эскиль. — Ты слишком молод.
— Я бы сказал, что ты, наоборот, слишком стар, — ехидно сказал Вильяр. — И ты ведь понимаешь, что я не собирался позволить им доехать до этой долины!
Сольвейг побаивалась и не хотела отпускать никого из них. Но после довольно ожесточенной дискуссии Эскиль уступил. У него было свое приключение, в Эльдафьорде. Вильяр же всю свою жизнь был только дома. То, что отправлялся он, было более естественным.
— Однако нагони их как можно скорее, — наказывал Эскиль. — Они не должны уехать слишком далеко, тогда, возможно, они не повернут назад. Ты должен привести Хейке домой, даже если бы пришлось связать его по рукам и ногам!
— Положись на меня, — сказал Вильяр. — Он не попадет в смертельную долину. Мы будем дома самое позднее через несколько дней!
Он заторопился домой, чтобы взять с собой самое необходимое. Когда он вошел в холл, там стояла Белинда с Ловисой на руках и своими упакованными вещами.
— Куда ты собираешься? — спросил он.
— Мои родители приехали в Элистранд. Пришло письмо о том, чтобы я переезжала туда с Ловисой. Я жду только экипаж.
— Вот как, — сказал Вильяр. Внезапно он почувствовал пустоту. — Конечно. Это… было… Она так и не услышала, что это было.
— Но ты вынимаешь пистолеты, — сказала она, вытаращив глаза. — Ты должен ехать?
— Я поскачу вслед за дедом и Тулой. Должен вернуть их домой. Они не могут добраться до долины Людей Льда. Я должен их остановить…
Она решительно посадила Ловису на софу.
— Тогда я поеду с тобой.
— Ты что, с ума сошла?
Белинда была настроена весьма решительно.
— Ты не можешь поехать один, с тобой должен быть кто-то, кто будет за тобой присматривать.
Он смотрел на нее с одновременно веселым и безнадежным выражением на лице.
— И это сделаешь ты?
— Это — моя обязанность.
— Я полагал, что твоя обязанность — Ловиса.
— Ловисе теперь будет хорошо в семье. Моя семья способна позаботиться о ребенке.
Вильяра вдруг охватило горячее сострадание к заброшенной Белинде. Неужели она сама в это верила? Как ее мать заботилась о ней самой? Но с внуками было, очевидно, по-другому. Говорят, что когда речь идет о собственных внуках, то человек становится немного помешанным.
Да, Ловисе будет в Элистранде, пожалуй, хорошо. Но Белинде? Она стояла прямо перед ним и смотрела ему смело в глаза, с искрой затаенной грусти. Словно знала, каков будет его ответ. Вильяр тяжело вздохнул.
— Я же обещал и бабушке, и деду присматривать за тобой… И здесь речь идет всего лишь о нескольких днях.
«Как бы ни сложилось это путешествие, — подумал он, — она бы ведь стала самой счастливой, если бы приняла в нем участие. Она ведь такая заброшенная! Такая отвергнутая. Чем станет она в Элистранде? Нянькой для Ловисы? Белинда, не вырони пеленки! Нет, неужто ты не можешь последить, чтобы вода в ванне была теплой? О, бедная Сигне! Не смогла сама заняться своим ребенком. Подумать только, какой необыкновенной матерью она была бы!»
При его последних словах в глазах Белинды загорелся робкий проблеск надежды. Но поскольку Вильяр медлил так долго, он вновь погас.
— Ты можешь ехать вместе со мной, — грубовато разрешил он.
— Оооо, — прошептала она. — Что мне взять с собой? Много ли еды? Взять ли дождевики? Зимний плащ?
Он отдал ей немногочисленные распоряжения, и следующие полчаса прошли в лихорадочном темпе.
Белинда делала массу ошибок и должна была укладывать вещи по нескольку раз. Бедной Ловисе не уделялось обычного внимания. Но вот прибыл экипаж, и маленькая девочка отправилась в Элистранд на коленях кучера. Белинда боязливо думала о том, что они с Вильяром должны исчезнуть из Гростенсхольма раньше, чем ее родня успеет прибыть сюда, чтобы схватить и ее. Очевидно, они были бы очень разгневаны.
И вот они сидели на конях. В последнюю секунду прибежала одна из кухарок с бутылкой самогона. «Никогда не знаешь заранее», — невнятно произнесла она.
— А как мы догоним их? — спросила Белинда. — Они ведь уехали так далеко вперед.
— Они остановятся на ночь, — ответил Вильяр. — Они же скакали целый день. А мы отправляемся под вечер. Это станет нашим преимуществом. Мы нагоним их за ночь. Мы их найдем, — закончил он, стиснув зубы.
Белинда всем этим только наслаждалась. Она должна была ехать верхом вместе с Вильяром по крайней мере два долгих дня, прежде чем они вернутся домой. Это будут прекраснейшие дни в ее жизни, эта необыкновенно красивая осень.
— А умеешь ли ты, собственно, ездить верхом? — спросил он немного недоверчиво.
— О да, — заносчиво ответила Белинда.
Правда состояла в том, что она имела о верховой езде слабое представление. Но это ничего не значило. Если только она будет ехать на своем коне первые часы за Вильяром, то она, пожалуй, натренируется. Тогда она ему покажет.
Эскиль и Сольвейг прибыли в Гростенсхольм отчасти, чтобы кивнуть сыну на прощанье, отчасти, чтобы посмотреть, что делать в усадьбе в ближайшие дни.
Их беспокоило и то, что Белинда должна ехать вместе с ним. Это означало для Вильяра дополнительную нагрузку, потому что помощи от нее не было никакой, от этой маленькой, старательной, но неловкой девушки. К тому же платить за две комнаты в гостинице было дороже.
— И все же, мне кажется, это прекрасно с его стороны так серьезно относиться к ответственности за нее, — сказал Эскиль.
— Да, — ответила Сольвейг. — Только я немного озабочена. Не хочу, чтобы он ранил ее, а он должен это сделать рано или поздно. Потому что она ведь по уши влюблена в него. А он видит в ней только протеже. По-детски доверчивую. Нуждающуюся в помощи.
