К кому? Разве не думал он о том, что ее тело, возможно, уже унесли в морг?
Ах, как несправедливо устроена жизнь! Глаза у него слипались. Пожав ее руку, он сказал:
— Я люблю тебя, Марит.
Потом он наклонился и поцеловал ее в щеку. По ее щекам снова покатились слезы, и он вытер их. И он вышел из изолятора в темный коридор.
Андре был, разумеется, счастлив, что его берут в поездку. Нести он мог только самые легкие вещи, зато по дороге задавал тысячу вопросов. Ему хотелось знать все, ведь до этого единственной поездкой в его жизни был визит к зубному врачу в Сандвик, куда они отправились в двуколке его бабушки, и это была не слишком веселая поездка, потому что ему было нужно выдернуть молочный зуб.
На этот раз ему предстояло поехать гораздо дальше, делать пересадку на поезде. Хорошо, что он ехал вместе с мамой, иначе можно было легко заблудиться.
И вот они сели в поезд, идущий в Лиллехаммер, их обдало угольной пылью, но настроение у обоих было прекрасным. Андре постоянно высовывался в окно, пока лицо его не стало совершенно черным от дыма, он пел и смеялся, подставив лицо ветру, наслаждался видом пролетавших мимо деревьев и лесных озер и совершенно замерз бы, если бы мама Бенедикта не втащила его обратно и не закрыла окно. В купе стало совершенно тихо, словно уши у них заложило ватой. Слышался лишь перестук колес, казавшийся Андре чудесной музыкой. А какими вкусными показались ему бутерброды, которые достала из сумки мама! А потом ему пришлось зайти в маленькое помещение, чтобы умыться и вымыть руки, где так качало и трясло, что он чуть не упал. Возвращаясь назад, он держался обеими руками за скамейки, и лицо его излучало счастье, когда он смотрел на остальных пассажиров. Но ему не разрешали выходить на платформу и стоять там, это опасно, сказала мама. Поезд останавливался на станциях, пассажиры входили и выходили, какой-то человек свистел в свисток и махал флажком, и поезд снова набирал ход, напряженно пыхтя.
Андре ничего не сказал своей матери о том незримом друге, который был с ним все это время. Высокий, статный мужчина с черными локонами и излучающими тепло глазами делил с Андре все впечатления, держал его за руку.
Кристоффер отправился на вокзал встречать их. По дороге он встретил Лизу-Мерету, которая шла за покупками. Она была увлечена своим новым занятием.
— Посмотри, что я нашла в фарфоровой лавке, Кристоффер! Точно такой же набор трубок, как у моего отца!
— Но я же не курю, дорогая.
— Да, но он понадобится, возможно, нашим гостям, ты же понимаешь! И вообще, это так солидно — иметь дома набор трубок, тебе не кажется?
«Эти трубки всегда так воняют», — подумал он, но промолчал. Ее рвение было так трогательно. Она обустраивала их дом, мысль об этом согревала его душу.
Она взяла его под руку, уже убедившись в том, что он не заразный.
— Кристоффер, я думала о нашем последнем разговоре. Я знаю, что могу целиком и полностью положиться на тебя. Просто меня смущает, что ты так хорош собой и что другие девушки, конечно, бегают за тобой. Ты ведь знаешь, как девушки ловят в свои сети мужчин! Сам не заметишь, как уже попался в ловушку!
— Можешь быть спокойна, Лиза-Мерета, — с улыбкой ответил он. — Меня интересуешь только ты.
— Хорошо, если это так, — с удовлетворением сказала она. — Как дела у Бернта? Я слышала, что уже лучше.
Откуда она могла узнать об этом? Тем более, что это вовсе не соответствовало истине. Бернту становилось все хуже и хуже.
— Он скоро получит помощь, — уверенно произнес Кристоффер. Она кивнула.
— А эта твоя хуторянка?
— Она умирает. Возможно, уже умерла.
Не услышала ли Лиза-Мерета, насколько сдавленным был его голос? Похоже, что нет, потому что она непринужденно заметила:
— Все-таки жизнь ее не была особенно радостной… Ты не зайдешь ко мне?
Он сказал, что должен встретить свою «старшую сестру» Бенедикте на вокзале.
На матово-гладком лице Лизы-Мереты на миг появилась гримаса, но она тут же прощебетала:
— Мне пора домой! Она приедет надолго?
— Не знаю. Думаю, на несколько дней. Ты должна познакомиться с ней и с мальчиком.
— Он тоже приедет с ней? Но ведь он же…
Она запнулась. Что она хотела сказать? Что он школьник? Возможно. Кристофферу было трудно поверить, что Лиза-Мерета хотела назвать его незаконнорожденным в знак протеста против того, чтобы общаться с ним. Нет, конечно, нет, на это его Лиза-Мерета была не способна.
Они расстались. Случайно обернувшись, Кристоффер увидел элегантную фигурку Лизы- Мереты на другой стороне улицы. Она шла вовсе не домой, а скорее… к вокзалу! Да, вот она свернула за угол. Та улица, по которой она шла, тоже вела к вокзалу, так же, как и улица, по которой шел он.
Странно! Впрочем, она могла идти туда и по каким-то своим делам. Однако этот факт был ему неприятен.
Когда поезд остановился, Кристоффер уже ждал на платформе. Андре крикнул ему и замахал рукой. Они бросились навстречу друг другу, багаж оказался не помехой.
— Привет, Бенедикте, как я рад снова видеть вас обоих! — со смехом произнес он, но Бенедикте тут же заметила на его лице следы усталости и озабоченности. — Каким большим стал Андре! М-м-м, вот это рукопожатие!
При этом он вскользь произнес, обращаясь к Бенедикте:
— И какой он красавец!
— Да, я просто не могу поверить, что это мой сын, — прошептала она в ответ.
Другой на его месте действительно удивился бы, но Кристоффер всю свою жизнь знавший Бенедикте и привыкший к ее внешности, отражавшей ее добродушие и сердечность, вовсе не был этому удивлен. На миг ему показалось, что он видит ржаво-красное, с серой оторочкой пальто Лизы-Мереты возле здания вокзала, но это не имело для него особого значения. Может быть, она просто хотела подойти к ним и поздороваться!
Это в самом деле была Лиза-Мерета. Утонченная светская девица тут же смотала удочки, пока ее не заметили. Ей удалось увидеть так называемую старшую сестру своего возлюбленного, и она была полностью удовлетворена. Более безопасную женщину, чем Бенедикте, трудно было найти. Эдакая толстая, уродливая корова! Но как она могла родить такого красивого сына, было выше понимания Лизы-Мереты. Она могла просто усыновить его и считать своим. А впрочем, это было не так важно.
Фрекен Густавсен спокойно отправилась домой.
Они направились прямо в больницу, терять время было нельзя. По дороге Кристоффер рассказывал:
— У нас налицо так называемое больничное заболевание. Это…
— Да, ты говорил мне об этом по телефону. Но я так и не поняла, смерть какого сына может привести к скандалу.
Кристоффер рассказал ей все сначала, на этот раз более обстоятельно, чем по телефону.
