Бенедикте кивнула и спросила:
— И кто же этот идиот, этот чертов советник?
— Мой будущий тесть, — сухо пояснил он.
— Ах, прости, — пробормотала она. — Но мне нужно осмотреть его сына. А потом будет видно, смогу ли я что-то сделать для него.
— Спасибо, это очень любезно с твоей стороны.
— Есть еще зараженные?
— Зараженных несколько человек, около десяти, я думаю. Но та, кого мне больше всего хотелось бы спасти, безнадежна. Скорее всего, она уже умерла.
— Жаль! Ты взял на себя какие-то обязательства?
— Да, — ответил он и рассказал ей историю Марит, рассказал о ее одинокой жизни, о своей встрече с ней возле скал, о том, как он пытался ее спасти и что это ему почти удалось, о внезапном распространении инфекции, о полном отсутствии сил сопротивляемости.
— Жаль, — повторила Бенедикте. — В самом деле, жаль, что она не испытала никакой радости в жизни. Где может подождать Андре, пока я буду осматривать больных?
— Я поручу сестрам из приемного отделения присмотреть за ним. Они не будут спускать с него глаз. И если тебе удастся выявить источник заражения, это будет для нас лучше всего.
— Я попробую.
Войдя в больницу, они передали Андре молодым практиканткам-медсестрам, а Бенедикте основательно вымылась с дороги.
Она начала с Бернта Густавсена, поскольку от исхода его болезни зависела судьба всей больницы. Лицо его было красным и распухшим от лихорадки.
«Нытик», — подумала Бенедикте, приближая к его телу свои ладони, от которых исходило электричество или, как это иногда называли, космическая энергия.
Ей сразу не понравился будущий шурин Кристоффера. Самонадеянный юнец, сначала раздраженный ее присутствием, потом удивленный и в конце концов обнадеженный.
— Вы думаете, это поможет, фрекен?
Он обратился к ней так, тем самым подчеркивая, что она не замужем, и Бенедикте не могла не заметить этого.
— Только в том случае, если ты сам поможешь себе, — угрюмо ответила она. — Не расчесывай свои швы и не ковыряй гнойнички.
— С каких это пор я стал с вами на «ты»? — дерзко спросил он.
Она удивленно посмотрела на него.
— Дома все говорят друг другу «ты», — ответила она.
— Увольте меня от таких крестьянских манер!
Бенедикте была просто в ярости. В ней заговорила кровь меченых Людей Льда. Она встала и шлепнула его по сломанной ноге.
— Выкручивайся сам, жалкий сноб, — сказала она и вышла.
— Нет, подождите! — в страхе закричал Бернт. Он лежал в изоляторе, хотя ему было вовсе не так плохо, как Марит из Свельтена. Он и сам наверняка догадывался, что в изолятор не попадают те, у кого дело идет к выздоровлению. В изолятор помещали лишь умирающих.
— Подождите, подождите, вернитесь! — вопил он. — Вы не можете так бросить бедного пациента!
Кристоффер, бывший в это время в другой палате, встретил в коридоре разъяренную Бенедикте и, пока тот кричал, спокойно выслушал ее.
— Я не могла сдержаться, — сказала она, пытаясь снова обрести равновесие. — Он вел себя крайне непочтительно, и это возмутило меня.
Кристоффер никогда раньше не видел ее в ярости. Для него Бенедикте была самой добротой. Теперь же он понял, кем она была: меченой из рода Людей Льда.
— Он пока обойдется, — пробормотал он. — В соседней палате лежат двое мужчин, займись ими, а я переговорю с Бернтом.
И он отправился к своему будущему шурину.
— Что ты тут натворил? — раздраженно спросил он.
— Я? Это она вела себя безобразно. Скажи этой старой колдунье, что она может придти сюда и продолжать! Это и в самом деле мне помогает.
— Да, судя по тому, что ты стал кричать еще громче. Но не надо называть Бенедикте колдуньей! Она одна из самых прекрасных людей, которых я знаю.
— Но выглядит она как настоящая ведьма.
— Вовсе нет. По сравнению с ней ты просто жалкий сопляк. Так что тебе придется подождать, пока она освободится. Если она вообще захочет возвращаться к тебе.
— Не может же она быть такой легкомысленной!
— Бенедикте никогда не была легкомысленной. Она приехала сюда из Аскера, чтобы спасти жизнь тебе и остальным. А ты вел себя просто как грубиян, и в этом твоя ошибка.
С этими словами Кристоффер вышел, громко хлопнув дверью. Он давно уже не был так возмущен.
Бенедикте вошла в следующую палату.
Там лежало двое мужчин, явно страдающих от «больничного заболевания». Один из них спал, повернувшись к окну, другой бодрствовал.
Лицо его просияло в приветливой улыбке, когда он увидел Бенедикте. Она объяснила, что собирается сделать, сказала, что это совсем не больно, и занялась этим куда более привлекательным пациентом. Это был веселый крестьянин, попавший в обвал, и хотя ей нравилось слушать его прибаутки, она попросила его помолчать, чтобы полностью сконцентрировать свои усилия.
Трудно было изгонять из тела инфекцию, в особенности такому неопытному человеку, как Бенедикте. Она использовала свои способности только по отношению к членам своей семьи и ни к кому другому, поскольку ей не хотелось становиться обычной целительницей, к которой валом валят люди. На это у нее не было времени, пока Андре был маленьким, к тому же ее очень смущали и пугали комментарии чужих людей по поводу ее внешности. Она долгое время не могла обрести уверенность в себе. И только в своем округе, где все знали ее, она осмеливалась показываться людям на глаза. Но когда дело касалось Андре, она была просто львицей. Он должен был быть избавлен от всего того зла, о котором она слышала с детства. Жаль, что она не могла защищать своего любимого сына вечно. Ведь он, согласно общепринятым взглядам, имел наглость появиться на свет без отца!
Но Бенедикте знала, что в ее руках сосредоточена таинственная сила. И вот она сняла с веселого крестьянина одеяло, оставив на нем только простыню, чтобы он не смущался ее присутствием. У него был жар, от его тела исходил болезненный запах, характерный запах этого «больничного заболевания», но это не отталкивало ее, потому что человек этот был добрым и заслуживал, чтобы ему помогали. Душа этого простого крестьянина была куда более утонченной, чем у сопляка из высшего класса, лежащего в соседней палате.
Крестьянин не сводил глаз с ее рук, вливающих в его измученное болезнью тело новые силы.
— Я вижу, ты попал в большую переделку, — сказала она.
— Да, — с улыбкой ответил он. — Можно так сказать. Но у тебя такие замечательные руки, девушка, я чувствую, как становлюсь сильнее. И какое тепло от них исходит! Ты держишь их в воздухе, надо мной, а меня так припекает!
— Да, я наделена особыми способностями, — сказала она. — И мне кажется, что я могла бы использовать их. Но я немного стеснительна, поэтому использую их редко.
