— Деревья все здоровы? — тихо спросила Шарлотта.
— Да.
В мастерской воцарилась тишина.
За Тенгелем снова прислали из Акерсхюса. Хотя Тенгель изо всех сил старался помогать беднякам и никогда не заигрывал со знатью, обойтись без него таки не могли.
Жизнь во дворце кипела. Тенгель заметил, что со времени его последнего пребывания во дворце тут многое изменилось. У Овреволла началось строительство итальянских бастионов с земляными валами.
Во дворец приехали гости из Дании, и во дворце сразу стало тесно. По дороге в Норвегию один из них почувствовал себя плохо.
Торопливо шагая темными коридорами, Тенгель криво усмехался, вспомнив, как привозил сюда Силье поглядеть на короля. Даже на двух. Тенгель взял ее с собой, когда нового короля, Кристиана IV, приводили к присяге. Это случилось три года назад. Силье была несколько разочарована. Слишком многого она ожидала. Четырнадцатилетний король был всеобщим любимцем. Для участия в церемонии он пышно оделся. Но во всем остальном не отличался от других людей. Тогда Силье и Тенгель наблюдали за церемонией приведения к присяге из толпы.
— Чего же ты ожидала? — спросил Тенгель. — Король из сказки с золотой короной и скипетром?
— Да нет.
Самые яркие воспоминания остались от первой встречи с королем. В 1589 году в Норвегии проходила свадебная церемония принцессы Анны, сестры шотландского короля Якоба VI, и Кристиана IV. Вообще-то, свадьбу не планировали играть в Норвегии, но корабль, на котором плыла Анна, потерпел кораблекрушение у берегов Норвегии и нетерпеливый жених приехал в Осло. Вот это была свадьба так свадьба! Силье, много лет просившая Тенгеля повезти ее в Осло, вдоволь насладилась видом королевского свадебного кортежа. Разговоров потом хватило не меньше, чем на полгода.
С тех пор прошло пять лет.
Мимо Тенгеля прошли двое датчан. Тенгель, как обычно, ожидал возгласа ужаса, но его не последовало. Дама просто упала в обморок.
Тенгель был зол:
— Будьте осторожны при встрече с самим Дьяволом, — говорил он, приводя даму в чувство и помогая ей подняться. — Мне очень жаль.
Знатный вельможа нагло ответил:
— Чего ж ты хочешь, человек! Тебе, по меньшей мере, нужно предупреждать о своем приближении. Ты, верно, и есть тот лекарь-демон, о котором все говорят?
— Да, это я. Кажется, дама пришла в себя. Я тороплюсь к больному.
Он поклонился и поспешил дальше. Слуга уже ждал:
— Пожалуйста сюда, герр Тенгель. Вы повстречались с Якобом Ульфредом? Он, видно, здорово испугался. Дама-то — не его жена. Я и раньше подозревал, что между ними что-то есть. Уже одно то, что он был с фрекен Марсвин, может ему серьезно повредить.
Тенгель обернулся. Ульфред тоже. Взгляды их встретились.
Марсвин? Где же он слышал это имя? А, Йеппе Марсвин, отец Дага. Наверно, приходится родственником этой даме.
Имя отца Дага Тенгель услышал впервые из уст Силье. У нее не было тайн от мужа. А тот, в свою очередь, никогда не подводил ее и никому ничего не рассказывал.
Об этой скотине Тенгель думал часто. Будучи женатым, поразвлекался с несчастной фрекен Шарлоттой и пропал. Наверно, даже ни разу не вспомнил про нее. Неужели он ничего не понял? Не увидел, как несчастна Шарлотта, как не хватает ей любви и тепла? Как она одинока. А, может, считает, что одарил ее по-царски, снизошел до несчастной дурнушки? А Шарлотта даже не поблагодарила за оказанную ей честь!
Тенгель так глубоко задумался, что не заметил, как налетел на слугу. Он извинился и постарался взять себя в руки.
Якоб Ульфред…
Так он впервые встретился с семьей Ульфредов. Но в то время ни тот, ни другой не подозревали, что находятся в самом близком родстве.
А если б и узнали, то вряд ли обрадовались.
Больной датчанин оказался приятным, пожилым уже человеком. Он мужественно выдержал процедуру. Тенгель мало чем мог ему помочь; дал болеутоляющее.
Пока Тенгель лечил больного, два желторотых юнца, что находились в этой же зале, едко обсуждали лекаря, наслаждаясь хорошим вином. Тенгель попросил их помолчать хотя бы из уважения к больному. Те в ответ рассмеялись еще громче — неужели этот провинциальный лекаришка может кому-нибудь помочь? Но все же, взяв бокалы с вином, удалились в соседнюю комнату. Их громкие голоса доносились и из-за стены. Тенгель все слышал.
Вскоре к ним присоединился третий — престарелый ловелас. Неожиданно для себя Тенгель вдруг обнаружил, что это никто иной как Йеппе Марсвин. В голову ударило, когда он услышал хвастливую речь Марсвина о своих победах при дворе. А на сегодняшний вечер он уже договорился о встрече с молоденькой норвежкой.
— Чудная девица. Не старше шестнадцати. Почти наверняка девственница. Но недолго ей осталось ходить в девках.
Остальные громко заржали.
— Ой, Марсвин. Хорошо же тебе развлекаться, когда жены нет поблизости.
Тенгель не мог совладать с собой. Закончив лечение, прошел в соседнюю комнату. Наклонившись над столом, обратился к беседующим с просьбой побыть около больного графа. Молодежь пообещала. И никто не заметил, как Тенгель что-то подсыпал в бокал с вином Марсвина.
Так случилось, что этим вечером, в самый ответственный момент старый ловелас вместо того, чтобы овладеть девушкой, вынужден был со всех ног бежать в туалет. Желудок Марсвина взбунтовался, и он ничего не мог с собой поделать.
Все время пребывания в Норвегии Марсвин ужасно мучился животом. Но Акерсхюс не прощает таких поражений. В адрес Марсвина посыпались злые шутки и насмешки. Слухи о его поражении дошли даже до Дании.
С тех самых пор Марсвин потерял интерес к шумному светскому обществу и предпочитал проводить вечера в кругу семьи.
Он так никогда и не узнал, что болезнь его была карой за то, что он соблазнил Шарлотту тринадцать лет назад. Марсвин, скорее всего, даже не помнил, кто она такая, а Тенгель не собирался ему напоминать. Им так хорошо и спокойно жилось в Гростенсхольме и Липовой аллее.
О случившемся Шарлотта узнала лишь несколько месяцев спустя. И от всего сердца посмеялась над Йеппе Марсвином. Она была рада, что Тенгель оказался на ее стороне.
Теперь Шарлотта думала только о Даге. Слишком близко к сердцу принимала она все неудачи и болезни сына; старалась во всем опекать его, не отходила от Дага ни на шаг. Мудрая мать-баронесса отослала Дага на несколько дней в Линде-аллее, отдохнуть от матери. Впрочем, та обещала исправиться.
«Во дворце» Дагу было хорошо. Все боялись, что кардинальные перемены в его жизни скажутся на нем отрицательно, но переселение к матери прошло на удивление гладко. Он привык к трудной жизни в многодетной семье и не имел ничего против излишней опеки. Ему нравилось, что в Гростенсхольме все было расписано по минутам, каждая вещь лежала на
