Чем больше они об этом думали, тем более соблазнительной рисовалась перспектива.
Эх, была не была!
Когда Кристер вернулся с курорта Рамлеса, все в доме стояло на голове: Тула паковала вещи. Она велела сыну немедленно помогать ей и одновременно расспрашивала об отдыхе.
— Они хорошо обращались с твоим отцом? — воинственно осведомилась она, пытаясь запихнуть в переполненный сундук еще одну смену белья.
Кристер заверил, что Томас был в заботливых и умелых руках.
— Ну-ну, а-то как напущу на них на всех черта!
Туле было тридцать три года, но глядя на нее, никто бы об этом не догадался. Она выглядела и двигалась, как юная девушка. Сейчас она вспрыгнула на крышку сундука и начала топать по ней, видя, что та наотрез отказывается закрываться. Болтая без умолку, Тула одновременно со всем справлялась.
Крышка упрямилась. Тула спрыгнула вниз и сделала легкое движение рукой перед замком, прошептав нечто мистическое.
Крышка сундука немедленно захлопнулась.
Кристер тем временем возился с другим сундуком, столь же оптимистично набитым. Он повторил материнский жест и прошептал что-то не менее таинственное.
Крышка не среагировала.
Тула поглядела на сына с веселым восхищением. Потом встала рядом с ним и пробормотала те же слова, что и незадолго до этого.
Кристер даже мог слышать торопливые приглушенные шевеления одежды в сундуке. Одежда утрамбовалась, и замок, щелкнув, закрылся. Он подавленно вздохнул:
— Это несправедливо! Но погоди, мое время придет, я вас всех заставлю онеметь от изумления.
Они продолжали укладываться.
Прошло немало времени, прежде чем Тула заметила, что Кристер притих. Она прервала работу.
— Что это с тобой, парень? Мечешься по комнате со стеклянными глазами и глупой улыбочкой на губах? Тебя пыльным мешком ударили?
— Я влюбился, мама, — идиотски улыбнулся он. — Наконец-то, спустя все эти годы, я нашел то, что искал.
— Насколько мне известно, «все эти годы» — это всего пятнадцать лет, а я не думаю, что ты искал свое сокровище с пеленок, — сухо заметила Тула. — Кто она? Маленькая медсестричка с курорта?
— Нет-нет, она скорее пациентка. Ее зовут Магдалена. Мы провели вместе вчерашнюю ночь. Она должна мне написать.
— Провели вчера ночь, говоришь? Кристер поглядел на нее блаженными мечтательными глазами.
— Позор тому, кто плохо об этом подумает! Все было так чисто и непорочно, мама! Духовная симпатия. Она так невероятно красива и несчастна. Я спас ее.
Тулу так и подмывало сказать «телячьи нежности», однако хватило такта сдержаться.
— Спас ее? Каким же образом?
Он встрепенулся. Вспомнил ночь в своей уединенной комнатке. Все ночные заклинания и то, как он постыдно уснул посреди долгих и запутанных самодельных священнодействий, призванных изгнать злых духов, свирепствовавших в магдалениных снах.
— Нет, я не могу тебе это объяснить. Скажу лишь, что теперь она избавлена от опасности.
— Отлично, — сказала Тула. — И сколько же лет этому чуду?
— Тринадцать.
— Слава Богу! — пробормотала Тула. Ей уже привиделась коварная опытная соблазнительница, поймавшая в свои сети ее невинного сыночка. — Теперь мне лучше понятен твой романтический пафос. Она мила?
— Как…
Он хотел сказать «как цветок шиповника», но это сравнение явно не подходило бледной и хрупкой Магдалене. — Как маленький ландыш под темными елями.
— Звучит весьма чувствительно. Подай мне чугунок, мы поставим его сюда!
— Мама! — Кристер был уязвлен. — Как ты можешь говорить о чем-то подобном применительно к Магдалене?
Тула бессердечно рассмеялась.
Итак, Люди Льда покидали Смоланд. Их путь лежал на север. Все ближе и ближе подходили они друг к другу.
И все ближе к великой расплате по счетам прошлого: к Тенгелю Злому.
Кого было особенно трудно уломать, так это Гуниллу. Она постоянно ходила удрученная, подавленная. Чтобы облегчить ей прощание со старым домом, остальные предложили ей взять с собой всех животных. Она просияла, и хотя путешествие становилось вдвое дольше, забрала с собой и коров, и овец, и поросенка, и кур, и собаку, и кошку. Впрочем, от согна Бергунда до Боренсберга, или по-старому Хусбюфьелля, было не так уж далеко. Переезд занял всего неделю, и скотине не пришлось долго месить грязь по бездорожью.
Все пятеро прекрасно обустроились в Эстерготланде. Томас, подлечившийся на курорте Рамлеса, открыл свою мастерскую в подходящем месте в маленьком городке Мотала. Помещение помог подыскать граф Поссе. К мастерской примыкал домик, в котором могли жить Тула и Кристер. Так что фактически они вновь стали горожанами.
Эрланд и Гунилла получили маленькую усадьбу в Боренсберге. До этого Эрланд ушел в отставку с военной службы, хотя иногда форсил в нарядной униформе по торжественным случаям. А роскошный кивер находил применение в свинарнике и в хлеву, где он муштровал неразумных коров и телят, а также капрала пса Каро и сержанта кота Пуса, пока никто не видел. Старые военные замашки вытравить было невозможно.
Праздник на его улице случился, когда Арвид Мориц Поссе назначил его шлюзовым смотрителем при Гета-канале. Ух, как он будет свирепствовать, командуя своими подчиненными. Пусть узнают, что такое иметь в начальниках отставного офицера.
Но… подводило усердие. Половины его старательности вдоволь хватило бы на исполнение этой службы.
Гета-канал был в надежнейших руках, сам Эрланд первый провозгласил это.
Тула процветала и справляла свои шабаши в новых элегантных нарядах. Ей казалось, что смена обстановки — это замечательно, и она изо всех сил подыгрывала своему мужу Томасу в его стремлении быть принятыми местным обществом. Раньше в городе не было мастера, изготовлявшего музыкальные инструменты, и Томасом в первую очередь заинтересовались музыканты. Покупатели нашлись быстро. Тула торжествующе заключила его в объятия.
Томас старался не показывать, что его мучил ревматизм. Тула так возилась с ним, к тому же он прошел такой дорогостоящий курс лечения в Рамлесе, — не стоило ее огорчать.
Поссе позаботился, чтобы Кристер учился в хорошей школе, а тот был прилежным учеником.
Но он так и не получил письмо от своей любимой Магдалены.
Первые месяцы он с нетерпением дожидался почты, каждый день надеясь, что вот сейчас придет письмо!
