Элиса только плакала. Она была так глубоко несчастна!
Когда они добрались, наконец, до Линде-аллее, Виллему уже очнулась от своего глубокого сна. Она вместе с Габриэллой и Никласом спустились вниз встречать носилки.
— С ногой ничего серьезного, — вставая с колен, сказал Никлас Элисе. — Ты просто сильно растянула мышцу. Через несколько дней все пройдет, но необходим постельный режим.
Виллему попросила выйти из гостиной всех любопытных, поблагодарив их сначала за помощь. На кухне спасителей ждал праздничный обед.
— Элиса, твоя рубашка вся в крови. Что случилось? — спросила Виллему, когда посторонние вышли.
Девушка снова залилась слезами:
— Именно это и случилось, фру Виллему. Много раз. Было так больно. Он такой большой, такой…
— О Боже! — вскричала Виллему, закрывая лицо руками.
Андреас обнял девушку. Он стиснул зубы, но губы все равно предательски дрожали.
— Теперь ему не миновать смерти, — горько произнесла Виллему. — Теперь я и гроша ломаного не дам за его жизнь!
— Нет, фру, не говорите так, — воскликнула Элиса.
— Не смей даже просить за этого негодяя! А тебе, дружок, я сейчас дам кое-что, и от возможных последствий не останется и следа, — проговорил Никлас.
Он совсем забыл, что сундучок пропал.
Элиса резко выпрямилась:
— Нет! — с силой произнесла она. — Нет, нет и нет. Не делайте этого, герр Никлас! Пожалуйста. Мне так хочется…
— Элиса, ты же не хочешь сказать, что…
— Именно это я и хочу сказать, — перебила Виллему Элиса.
— История снова повторяется, — грустно сказала Габриэлла. — Женщины нашего рода всегда боролись за своих детей, зная, что они могут оказаться среди отверженных. Вспомните Силье. Бедную маленькую Сунниву. А вы, Ирмелин и Виллему, вы разве забыли?
— Нет, я ничего не забыла. Но тогда все было по-другому! А тут чудовище набросилось на невинную девушку… Где же тут любовь? О, как это ужасно!
Элиса подняла руку, призывая выслушать ее:
— Фру Виллему, я совсем не хотела этого. Я просила, умоляла его сохранить мою честь и девственность. Но поймите, фру Виллему, я привязалась к нему. Да, он дикий и грубый, но мне он мил и такой. Простите меня, но я ничего не могу с собой поделать.
В комнате стало тихо.
— Ты увлеклась им еще там, наверху, — только и сказала Виллему.
— Верно, — поддакнул Никлас. — Только мы ничего не замечали. Совсем забыли про бедную девочку. Это мы должны просить у тебя прощения. И все же позволь дать тебе лекарство!
— А ведь у тебя нет лекарств. Наш пришелец из преисподней украл у тебя весь запас. А потом, женщин из рода Людей Льда бесполезно уговаривать, раз уж они решили сохранить ребенка. И потом я вообще не уверена в том, что Элиса беременна, — ответила Виллему.
Вздохнув, Никлас сдался:
— Хорошо. Дайте же теперь осмотреть Элису.
На следующий день привезли Калеба. Кашель не проходил.
Не могло быть и речи, чтобы отправиться в погоню за Ульвхедином. Решено было оставаться дома и залечивать раны.
Виллему обдувал холодный осенний ветер. Ей было горько и обидно.
Какой толк от их поездки?!
Серьезно пострадали Калеб и Матиас. Никто не знал, выживут ли они. С тревогой вспоминала она слова Доминика. Тот как-то сказал ей, что в воздухе пахнет смертью. Он чувствовал ее приближение. Но никто не мог предположить, что все случится именно так…
Нет, не надо об этом думать!
А Элиса… Ей были нанесены не только телесные, но и душевные раны… К тому же она может скоро стать матерью…
Виллему не узнавала сама себя. Куда только делась воля, решительность, уверенность в себе…
Что с Ульвхедином?
Свободный, как ветер, дикий, со всеми сокровищами рода. Теперь он знает, как пройти в долину. И никто, никто не может его остановить!
Вот и все, чего они добились.
12
Калеб Элистранд умер десятого сентября. До появления в гростенхольмском приходе у него не было даже имени.
А два дня спустя за ним последовал и Матиас Мейден.
Они прожили долгую жизнь. Старые добрые друзья, надрывавшиеся в свое время на шахтах Консберга… Хоронили их в один и тот же день. Последнего отпрыска знатного датского рода и никому не известного крестьянина.
После похорон в усадьбах стало пусто и тихо. Виллему уговаривала мать уехать вместе с ними в Швецию. Габриэлла только качала головой. Графиня лесов и полей осталась одна- одинешенька. О том, что может остаться одна, Габриэлла думала и раньше. Сначала она хотела уехать обратно в Данию, где у нее был дом. Там она могла бы жить вместе с Тристаном, сыном брата. За годы, проведенный в Элистранде, он стал ее вторым родным домом. Здесь все ее друзья. Андреас… Ирмелин. Они могли бы поддержать Элису. Бедный ребенок! Не сложилась судьба у девушки! И никто так и не знает, беременна она или нет. Габриэлла просто должна быть рядом. Виллему тоже считала, что тут матери не придется сидеть без дела. А Хромоножка… А остальные сирые и убогие…
Из Швеции пришло письмо. Там все было хорошо. Молодой Тенгель перешел из дворца к Габриэллу Оксенштерну в Мёрбю, работал его личным секретарем, хорошо зарекомендовал себя. Отец Микаел Линд с головой ушел в роман, полностью отрешившись от внешнего мира.
А Доминик с женой остались пока в Элистранде. Они еще не выполнили своего поручения.
— Мы только все испортили! — горько воскликнула Виллему.
— Не надо так говорить, — Доминик словно предвидел будущее. — Пусть Ульвхедин идет на север. До наступления зимы он все равно не доберется до Трёнделага. Ему придется ждать весны.
— Откуда ты знаешь?
— Он где-то залег до весны. Вот только где? Он полон разочарования, злобы и ярости. Дальше он пока не пойдет. Ему что-то мешает.
— А что он сделал с нашими сокровищами?
— Об этом я узнал еще неделю назад. Он в этом ничего не понимает. Читать не умеет, так что рецепты ему не доступны. В травах тоже не разбирается.
— Только б он его не выбросил!
— Не волнуйся, не выбросит. Для него сокровище дороже золота. Спешить нам некуда. Да и через горы ему не перебраться. Слишком холодно. Мне кажется, что его удерживают люди. Будто его хотят схватить. Сужу по реакции.
